Караван в Ваккарес - Алистер Маклин

— Сессиль уехала! — Она энергично помахала листком бумаги. — Она оставила это.

— Уехала? — Ле Гран Дюк положил в рот кусочек рыбы и наслаждался его вкусом. — Боже, эта барабулька превосходна! Уехала? Куда?

— Я не знаю. Она взяла свои вещи.

— Дай мне подумать. — Он протянул руку и взял записку из рук Лилы. — «Увидимся на почте в Сен-Мари». Можно сказать, практически никакой информации. Этот бандит, который был с ней прошлой ночью...

— Боуман? Нейл Боуман?

— Именно этого бандита я имею в виду. Проверь, здесь ли он еще. И свою машину.

— Я не подумала об этом.

— Надо думать, — сказал ле Гран Дюк мягко.

Он снова взял нож и вилку, подождал, пока Лила быстрым шагом выйдет из комнаты, открыл ящик прикроватной тумбочки и вытащил оттуда записную книжку, которой Лила пользовалась прошедшей ночью, когда исполняла роль его бесплатной секретарши при интервьюировании цыган. Он сравнил почерк в записной книжке с почерком записки, которую Лила только что передала ему: вне всякого сомнения, почерк был один. и тот же. Ле Гран Дюк вздохнул, вернул на место записную книжку, небрежно уронив записку на пол, и возобновил свою атаку на барабульку.

Он уже закончил ее и с нетерпением поднимал крышку с блюда, на котором находились почки с беконом, когда вернулась Лила. Вместо пледа на ней было голубое короткое платьице, в котором она была вечером. Ее волосы были причесаны, но возбуждение не прошло.

— Он тоже уехал. И автомобиля нет. О Чарльз, я беспокоюсь.

— С ле Гран Дюком тебе нечего волноваться. Сен-Мари — это город?

— Я думаю, да. — Лила была задумчива, чувствовалось, что она не знает, что делать. — Но как я доберусь туда? Мой автомобиль... наш автомобиль...

— Ты поедешь со мной, дорогая. У ле Гран Дюка всегда найдется какой-нибудь транспорт. — Он сделал паузу и прислушался к внезапно послышавшемуся невнятному говору. — Тс... Эти цыгане бывают ужасно надоедливы. Убери поднос, дорогая.

Не без труда Лила убрала поднос. Ле Гран Дюк встал с кровати, надел яркий китайский халат и направился к двери. Было ясно, что громкий гул голосов доносится из переднего дворика, поэтому он подошел к балюстраде террасы и посмотрел вниз.

Возле задней стены кибитки Кзерды — только эту часть двора ле Гран Дюк мог видеть со своего места — собралась большая толпа цыган. Некоторые из них жестикулировали, другие что-то кричали, было видно, что все чем-то недовольны.

— А! — Ле Гран Дюк хлопнул в ладоши. — Это настоящая удача. Редко так случается, чтобы все были в сборе. Это как раз то, что нужно для фольклориста! Пойдем.

Он повернулся и решительно направился к ступенькам, ведущим вниз. Лила взяла его за руку:

— Но ты же не можешь идти туда в халате!

— Не смеши меня.

Ле Гран Дюк спустился в патио, проигнорировав или, скорее, просто не заметив взглядов ранних, уже завтракавших посетителей, и остановился при входе в передний дворик, чтобы рассмотреть всю сцену. Он увидел, что стоянка автомобилей позади изгороди пуста, две или три кибитки, находившиеся ранее в переднем дворике, уже убраны, а в остальных заканчивались последние приготовления к отъезду. Однако по крайней мере две дюжины цыган все еще находились возле кибитки Кзерды.

Словно крайне возбужденный Калигула, в сопровождении испуганной и ничего не понимающей Лилы, ле Гран Дюк с надменным видом спустился по ступенькам и прошел через толпу цыган, окруживших кибитку. Он остановился и посмотрел на то, что являлось предметом их шумного возбуждения. Избитые, в синяках и ссадинах, все забинтованные, Кзерда и его сын сидели на ступеньках своей кибитки, обхватив головы руками: их физическое и психическое состояние было явно на нуле. Позади них несколько цыганок выполняли тяжелую работу по уборке кибитки, которая сейчас выглядела еще ужаснее, чем при свете лампы. Любой анархист, специализирующийся на бомбометании, был бы горд такой работой.

Ле Гран Дюк покачал головой со смешанным чувством разочарования и отвращения:

— Семейная ссора. Ты же знаешь, некоторые цыганские семьи очень часто ссорятся. Для настоящего собирателя фольклора здесь нет ничего интересного. Пойдем, моя дорогая. Я вижу, что большинство цыган уже уезжают. Нам надлежит сделать то же самое. — Он повел ее вверх по ступенькам и подозвал проходящего швейцара: — Мой автомобиль, и побыстрее!

— Твой автомобиль не здесь? — спросила Лила.

— Конечно нет. Боже мой, не думаешь ли ты, девочка, что мои служащие спят в одном отеле со мной? Будь здесь через десять минут.

— Десять минут! Мне нужно принять ванну, позавтракать, собрать вещи, оплатить проживание в отеле.

— Десять минут.

Через десять минут Лила была готова. Ле Гран Дюк тоже. На нем был серый двубортный фланелевый костюм, темно-бордовая рубашка, панама с ленточкой того же цвета, однако внимание Лилы было приковано к другому. Она изумленно смотрела вниз, в передний дворик.

— У ле Гран Дюка, — повторила она машинально, — всегда найдется какой-нибудь транспорт.

Транспортом на этот раз был великолепный, огромный, сделанный по специальному заказу «роллс-ройс», сверкающий всеми оттенками зеленого цвета — от самого светлого до самого темного. Около него, открыв заднюю дверцу, стояла девушка-шофер, одетая в зеленую форменную одежду точно такого же тона, что и автомобиль, отделанную темно-зеленым кантом. Она была молода, изящна, с золотисто-каштановыми волосами и очень хорошенькая. Она с улыбкой помогла ле Гран Дюку расположиться на заднем сиденье, затем села за руль и абсолютно бесшумно тронулась с места.

Лила взглянула на ле Гран Дюка, прикуривавшего гаванскую сигару от зажигалки, которую достал из шкафчика на панели с кнопочным управлением, расположенной справа от него.

— Ты хотел сказать, — требовательно заговорила Лила, — что не позволил бы такому прекрасному созданию находиться с собой в одном отеле?

— Конечно нет. Не потому, что не забочусь о своих служащих. — Он выбрал кнопку на панели, и стеклянная перегородка, отделяющая их от шофера, бесшумно исчезла. — Где ты спала, Карита, моя дорогая?

— Ну, мсье ле Дюк, в отеле мест не было и...

— Где ты провела ночь?

— В машине.

— То-то! — Перегородка поднялась опять, и ле Гран Дюк повернулся к Лиле: — Но ты же видишь, это очень комфортабельная машина.

К тому времени, когда голубой «пежо» въехал в Арль, между Боуманом и Сессиль возникла некая отчужденность. Они обсуждали вопросы гардероба не глядя друг на друга. Боуман припарковал машину на относительно тихой боковой улочке напротив большого, не слишком процветающего магазина одежды, заглушил двигатель и взглянул на девушку. Она не повернула головы.

— Ну? — произнес он.

— Я сожалею. — Она устремила безучастный взгляд вдаль. — Мне это не нравится. Я думаю, что ты сумасшедший.