Не вспомню - Джессика Броуди

Становиться свидетельницей еще одного репортерского «цирка» мне действительно хочется меньше всего, и я вынуждена подчиниться. Надвинув козырек низко на лицо, я следую за Коуди к выходу, и мы снова оказываемся в гуще толпы перед терминалом.

Я падаю на металлическую скамью и обхватываю голову руками.

Коуди медленно присаживается рядом. Он трижды неуклюже похлопывает меня по спине, чтобы утешить, а потом кладет мои ладони себе на колени и произносит:

– Жаль, что все так вышло.

Я поднимаю голову.

– Что же нам теперь делать?

– Не вижу особого выбора. Боюсь, нам остается лишь вернуться домой.

– Но я должна все узнать!

– Вайолет, – говорит он как можно мягче, – извини, но я не понимаю, в чем именно ты пытаешься разобраться. Тебе не кажется, что ты просто упорствуешь в своем нежелании принять реальность?

Как бы я хотела, чтобы все оказалось так легко! Как удобно для меня было бы просто забыть обо всем, что говорил тот юноша… Но я не в силах это сделать.

– Простите, – слышу я вдруг чей-то тихий голос.

Мы с Коуди вскидываем взгляды и видим перед собой миниатюрную блондинку, остановившуюся рядом со скамьей. На ней такая же темно-синяя форменная одежда, как и на женщине за стойкой «Фридом эйрлайнз».

Вглядевшись в мое наполовину скрытое лицо, она делает глубокий вдох.

– Так это и в самом деле вы.

– Мы можем вам чем-то помочь? – Коуди явно предпочитает теперь проявлять осторожность.

Женщина тоже с тревогой осматривается по сторонам.

– Дело в том, что я слышала ваш разговор у стойки авиакомпании.

– Да, и что с того? – несколько резко спрашивает Коуди.

Но она, кажется, не обращает внимания на его грубоватый тон.

– Меня зовут Бриттани, – представляется она, нервно проводя рукой по волосам. Потом касается пальцами уха. Затем губ. Начинает грызть ногти. И только после паузы, еще раз взглянув себе за спину, почти шепчет: – В тот день я была на выходе к самолету перед вылетом рейса сто двадцать один. Сканировала посадочные талоны всех его пассажиров.

В возбуждении я мгновенно вскакиваю со скамьи.

– Значит, вы видели, как я заходила на борт? Вы можете подтвердить, что я действительно находилась в самолете, который потерпел крушение?

Коуди тоже поднимается и бросает на Бриттани извиняющийся взгляд.

– Не пугайтесь. Она все еще сомневается, – объясняет он. – Вероятно, это характерно для страдающих амнезией людей. Она почти полностью утратила память и, по не совсем понятной причине, вбила себе в голову, что ее могло и не быть на борту того лайнера. Я, разумеется, пытался втолковать ей, насколько это нелепо. Но, как видно, ей очень важно услышать это от кого-то другого. У вас есть возможность разрешить наконец все ее сомнения и заверить, что она действительно…

– В том-то и проблема, – прерывает его Бриттани, на мгновение прикрыв глаза. – Я не могу этого сделать.

– Понимаю, понимаю, – подхватывает Коуди, оживленно жестикулируя, – руководство дало вам строжайшее указание помалкивать и ни с кем не обсуждать…

– Речь не об этом, – снова обрывает его Бриттани. – Я и в самом деле не могу подтвердить, что вы были на борту того самолета.

– Как так? – спрашивает совершенно ошеломленный Коуди.

– Тсс. Не надо шуметь, – просит она, внимательно вглядываясь в группу людей, проходящую мимо. – Мне… У меня могут быть очень большие неприятности, если станет известно, что я с вами говорила. Прежде я никому ничего не рассказывала, потому что все это бессмыслица какая-то. Поэтому я просто хотела все забыть. Но сегодня вдруг увидела вас у стойки, услышала, о чем вы спрашивали…

От напряжения у меня замирает сердце.

– Я вас не помню, – произносит она не без усилия. – Я очень старалась вас вспомнить, клянусь! Я думаю об этом каждую ночь. Прокручиваю тот день в голове снова и снова. Но вас там не было.

Бриттани делает паузу, порывисто вздыхая.

– Простите, но я… Я не помню, как вы садились в тот самолет.

– Что ж, возможно, – вмешивается Коуди, явно ни в чем еще не убежденный. – Но тем рейсом летели, наверно, человек двести. Не говоря уж том, что это был не единственный самолет, который вы тогда обслуживали. Трудно ожидать, чтобы вы запомнили каждого пассажира.

Бриттани переносит вес тела на другую ногу. Она снова поправляет прическу, и я замечаю, что у нее дрожит рука.

– Верно, но когда показали ваше фото по телевидению, вы выглядели так… Такой красивой… Просто невероятно красивой. А ваши глаза… Я… – Она не в силах продолжать и просто поднимает на меня беспокойный взгляд.

И чем дольше она молчит, тем больше я опасаюсь, что фраза так и останется незавершенной.

Но потом Бриттани закусывает губу и склоняется ближе ко мне. У нее до крайности испуганный вид, а глаза подернуты слезами, когда она шепчет:

– Я точно знаю, что такое лицо мне не забыть никогда в жизни.

Коуди не умолкает ни на секунду с тех пор, как мы покинули аэропорт. Мне кажется, Бриттани по-настоящему его расстроила. А точнее, ее слова. Даже его речь изменилась. Он начал немного тараторить, а голос сделался заметно тоньше. И руками он размахивает гораздо чаще, чем обычно.

– Существуют, вероятно, сотни причин, почему эта женщина не запомнила тебя, – говорит Коуди, когда мы возвращаемся к городскому автовокзалу. – И все они, позволь заметить, выглядят в тысячу раз правдоподобнее совершенно невероятного предположения, что тебя не было в том самолете!

Я и сама возбуждена и сбита с толку не меньше Коуди, но держу эмоции при себе. Как и свои мысли. Так проще заново все обдумать и попытаться извлечь хоть какой-то смысл из услышанного.

– К примеру, – не прекращает свой страстный монолог Коуди, – во время посадки ее могли совсем ненадолго отозвать в сторону. И ее заменила другая сотрудница авиакомпании. А ты именно в этот момент прошла в самолет. На тебе могла быть другая бейсболка с таким же длинным козырьком, – щелкает он по моему головному убору, – так же скрывающим лицо. И при посадке тебе совсем не обязательно было поднимать на нее взгляд. Ну сама подумай! Кто вообще обращает внимание на девушек, принимающих у людей посадочные талоны? Лично я их просто не замечаю. А ведь она тоже перенесла немалый шок. Представь: самолет, который ты отправляешь в рейс, терпит крушение, и все пассажиры погибают!

Он искоса бросает на меня взгляд и поправляется:

– Извини, я хотел сказать – почти все. Но это не может не оказать воздействия на память и чувства человека, так? Короче, для меня она не самый надежный свидетель.