Сети кружевницы - Ирина Грин

– Инга, – оторвав лицо от подушки, она обнаружила Антона, неуверенно переминавшегося с ноги на ногу в прихожей. – Ты чего дверь не закрываешь? Я еды принес.

– Спасибо, – прошептала Инга, хотя не была уверена, что сможет проглотить хотя бы кусочек пищи. – Поставь на стол в кухне, я разберусь. Ушли гости?

– Да, и шеф с ними. Поехали в свое агентство, будут решать, что дальше делать.

«Господи, стыдно-то как». – Инга зарылась лицом в подушку, но тут же опомнилась:

– Подожди, а кто же в магазине остался?

– Да какая разница? Шурочка. И Леонид Федорович вроде как должен подгрести. Устроит очередной концерт по заявкам. Так что заканчивай с этим мокрым делом и присоединяйся к коллективу. О’кей?

– Я подумаю.

– Только не долго. Давай, ждем.

– Мне нужно работать, ты же знаешь – заказ… – предприняла Инга очередную попытку вежливо отказаться.

– Работа не волк! И вообще, создается впечатление, что ты живешь исключительно для того, чтобы работать.

– Это плохо?

– Сама подумай.

– Нет, наверное… – Инга задумалась. – А ты? Ты для чего живешь?

– Ну, например, чтобы съесть на пару с девушкой бургер. Чем плохо? Завтра еще что-нибудь придумаю. Так легче.

Антон убежал. А Инга закрыла за ним дверь, прошла в ванную, умылась, тщательно вымыла руки. То ли показалось, то ли внизу, в магазине, Леонид Федорович, по обыкновению устроившись за роялем, наигрывал что-то тягуче-печальное. Действуя на автомате, Инга вернулась в комнату, села на свое рабочее место. Привычно взяла в руки коклюшки. Перевить-сплести, перевить-сплести… Жить, чтобы работать, – работать, чтобы жить… А может, правда пожертвовать парой часов и узнать, каков на вкус этот самый бургер?

Члены команды «Кайроса» снова собрались в переговорной. На этот раз к ним присоединился Бородин.

– Итак, – сказала Кристина, когда все заняли свои места, а Петр Васильевич устроился напротив нее, в торце стола, – дело приобрело неожиданный поворот. Инга…

– Которая вовсе не Инга, – поспешил вставить свое слово Лебедев.

– Федор! – строго одернула его Кристина. – Давайте не будем говорить все вместе. Можно я продолжу?

Тот обиженно кивнул.

– Инга, – продолжила Кристина, – не опознала в Галине Гусевой свою мать. Я попрошу, Петр Васильевич, рассказать нам все, что вам известно о Галине Гусевой как о матери девушки.

Бородин поднялся с кресла, церемонно поклонился Асе и Кристине и повторил все то, о чем раньше уже рассказывал в своем кабинете.

– С одной стороны, – подвел он черту, – Инга может ошибаться. Последний раз она видела Галину восемнадцать лет тому назад и за это время могла забыть, как та выглядела. Но, с другой стороны, пренебрегать ее словами нельзя. Нужно убедиться, что мы действительно ищем того человека, который нам нужен.

– ДНК! – выпалил Федор.

– Как я понимаю, мне нужно снова собираться в Кулишки для поисков биологического материала, пригодного для проведения экспертизы, – вздохнул Иван.

– Эксгумация, – косясь на Кристину, предложил Федор.

– Подозреваю, что сделать это официально будет проблематично, – задумчиво произнес Тимур.

– Неофициально – тоже, – добавил Рыбак. – Разве что по весне, когда потеплеет.

Он поежился, вспоминая выстуженный дом в Кулишках.

– Думаю, мы вполне можем обойтись, не тревожа покой Веры, – сказал Бородин. – Дело в том, что я… – Он достал из кармана большой платок, белый с голубой каймой, и сосредоточенно вытер лоб. – Одним словом, Галина – моя дочь. Потому-то я и помогал ей всем, чем мог. Я считал себя виноватым перед ней. Впрочем, почему считал? Я и сейчас так думаю. Вера не любила дочку, ведь Галя не походила на нее, была совершенно по-другому скроена. Ей претили посиделки с коклюшками, она была слишком живой, энергичной для этого. Нужно было всего лишь научить ее пользоваться этой энергией во благо, на созидание себя как личности. Но мне было не до того – я вообще боялся последствий нашей с Верой связи, – а ей тем более. Галя росла сама по себе. В какой-то момент переполнявшая ее энергия обратилась против нее. Девочка начала сама себя разрушать. Уверен, что Инга – ее дочь. Завтра же я свожу ее в лабораторию для установления родства. Ей, конечно, ничего пока говорить не буду. Посоветуете, куда лучше обратиться?

Вид бургера поверг Ингу в шок. Разрезанная вдоль булка, внутрь которой положили котлету, огурцы – явно маринованные, бабушка презрительно называла такие уксусными, – жареное яйцо, кружок помидора, сладкий красный перец, и все это пропитали каким-то красным соусом. Все по отдельности на вид было съедобным, за исключением разве что огурцов. Но вот вместе… Ингу смущала высота бургера – сантиметров пятнадцать, не меньше. Какой же нужно иметь рот, чтобы укусить такую булку?

– Ну что ты его ковыряешь? Есть нужно! – Антон заказал себе такой же бутерброд, только с жареными грибами вместо яйца.

Инга обвела руками зал. Кругом веселые лица, молодые и не очень, жуют, смеются, радуются. Ножами и вилками никто не пользуется. Антон, кажется, понял причину ее замешательства.

– Делай как я! – тихо скомандовал он. – Берешь двумя руками! Нет, мизинцы оттопыривать не надо. Три пальца сверху, два снизу и – кусай! – он подтвердил слова действием. – Дафай, куфай! – Он жевал бургер, и глаза его смеялись.

Три-два-раз! – пальцы сжали упругую булку, острый соус обжег рот. А ничего так. И огурцы, хоть и уксусные, вполне сочетаются по вкусу и с соусом, и с мясом, и с яичницей.

– Я же говорил, что тебе понравится, – кивнул сидевший напротив Антон и с затаенным лукавством поинтересовался: – А хочешь моего попробовать? Давай, я буду держать, а ты кусай!

Бок Антонова бургера оказался в непосредственной близости от рта Инги, и она, не до конца осознавая, что делает, вцепилась в него зубами. Вкус был совсем другим, более мягким, без остроты и пряности, но все равно замечательным.

– Какой лучше? – смеющиеся глаза Антона были совсем близко.

– Не знаю, – помотала головой Инга. – Сам попробуй.

Скажи ей кто еще полчаса тому назад, что она будет кормить Антона Волынкина из собственных рук бургером, Инга сочла бы это нелепостью, бредом. И вот они сидят голова к голове, она смотрит, как смешно у Антона шевелится кончик носа, когда он жует, и ей совсем не хочется отвести глаза, спрятаться, отгородиться коклюшками. А еще он не кажется таким уж молодым. Да, понятно, что он еще учится, а значит, как минимум года на четыре младше Инги. Но какая это, в сущности, ерунда. Главное – ей с ним хорошо. Весело, спокойно, тепло. И вкусно.

Выйдя из бургерной, Антон предложил прогуляться до Лазаревской пешком. И пусть холодный ветер так и норовил сорвать с головы Инги теплую вязаную шапочку с пушистым помпоном, прогулка показалась ей настоящим чудом. Деревья и витрины магазинов все еще украшали новогодние гирлянды. Наблюдая за игрой разноцветных огней, девушка впала в состояние блаженной расслабленности. По мере приближения к дому шаги их становились все медленнее и медленнее. Вот и «Антикварная лавка». Они вошли во двор и остановились возле подъезда.