Звезда Козодоя - Миядзава Кэндзи
Шрифт:
Интервал:
Затем олени вновь встали в круг, закружились и завертелись в хороводе.
Кадзю так долго смотрел на их танцы, что показалось уже, что и он сам превратился в оленя и вот-вот пустится в пляс. Однако, посмотрев на свои руки, вспомнил, что он — человек, и вновь затаил дыхание.
А солнце уже спряталось в ветвях на вершине ольхи, зазолотилось. Круг оленей становился все шире и шире. Они кивали друг другу мордами, и, наконец, встали в ряд, обратив свои головы к солнцу, словно вознося ему свою оленью молитву. Кадзю казалось, что он видит все это во сне.
Крайний справа олень запел тоненьким голоском:
На ольху,
На каждый маленький зеленый листочек,
Ярко-ярко
Падают лучи солнца.
Голос был чистый, кристальный, как звук флейты. Кадзю даже глаза закрыл и покрылся мурашками. Второй олень подпрыгнул, мелкая дрожь пробежала по его шкуре. Он пронесся сквозь строй остальных оленей и несколько раз поклонился солнцу. Затем вернулся на свое место, замер и тоже запел:
Даже если солнце
Уйдет за спину,
Ольха все равно будет блестеть,
Словно металлическое зеркало.
И сам Кадзю поклонился замечательному солнцу и ольхе. Третий олень, поднимая и опуская морду, засопел:
Даже если солнце и покинет ольху,
Серебристый мискант будет ярко-ярко гореть.
И, правда, все колосья мисканта словно полыхали белым пламенем.
А от корней ольхи, что стоит
в серебристом мисканте,
Тянется длинная — длинная тень.
Тихонько, почти шепотом, пропел пятый олень, низко склонив голову.
А когда солнце опустится к самый корням
серебристого мисканта,
То по полю, покрытому мхом,
И муравей не проползет.
Все олени низко опустили головы, и тогда шестой олень вдруг резко поднял голову и запел:
Даже белозор болотный,
Что тихонько цветет у корней
серебристого мисканта,
Такой прелестный!
Затем все олени разом вскрикнули, будто флейта пропела, подпрыгнули и быстро-быстро закружились.
С севера подул прохладный ветер, ольха и вправду заблестела как расколотое на кусочки металлическое зеркало, листочки затрепетали, зашелестели, казалось, что они издают тихий звон, а мискант будто и сам закружился в танце вместе с оленями.
Кадзю совершенно забыл, что он не олень и с радостным воплем выскочил из кустарника.
Олени, оторопев, замерли, а затем кинулись врассыпную, стелясь по земле — будто их ветром сдуло. Разрезая грудью травы и солнечные лучи, они умчались далеко-далеко, и следы их тотчас же скрыл волнистый мискант, который продолжал блестеть, как вечно тихая озерная гладь.
Кадзю улыбнулся, поднял грязное и истоптанное до дыр полотенце и пошел своей дорогой на запад.
Ну, а я услышал этот рассказ от прозрачного осеннего ветра. Это было на закате солнца, в поросшем мхом поле.
Снег покрылся ледяным настом, сделавшись твердым, словно мрамор, а небо казалось холодной и гладкой каменной плитой.
«Хрустящий снег син-ко, замерзший снег кан-ко».
Солнце горело белым светом, источая аромат лилий и освещая глянцевитый снег.
Деревья переливались в покрывшем их, будто сахарный песок, инее.
«Хрустящий снег син-ко, замерзший снег кан-ко».
Сиро и Канко в маленьких снегоступах шли по полю, и снег хрустел под их ногами: кикку, кикку, кикку.
Будет ли еще когда-нибудь такой занятный день, как сегодня? Сегодня они могли идти, куда вздумается, и по просяному полю, где обычно нипочем не пройдешь, и по равнине, поросшей мискантом. Снег-то сегодня ровный-ровный, как плита. И плита эта сверкает, как множество маленьких-маленьких зеркальных осколков.
«Хрустящий снег син-ко, замерзший снег кан-ко».
Дети дошли до леса. Огромный дуб так согнулся под тяжестью сказочно красивых прозрачных сосулек, что ветви его почти легли на земле.
— Хрустящий снег син-ко, замерзший снег кан-ко. Маленький лис хочет найти невесту, хочет найти невесту, — громко закричали дети, повернувшись к лесу.
На мгновение повисла тишина, дети набрали в грудь воздуха, чтобы крикнуть вновь, но тут из лесу донеслось: «Хрустящий снег син-ко, замерзший снег кан-ко», и вслед за этим на опушку, хрустя снегом, выбежал лисенок.
Сиро немного напугался, заслонил собой сестру, покрепче уперся ногами в землю и закричал.
— Маленький лис, белый лис, ищешь себе невесту, давай я тебе помогу!
Лисенок, еще совсем маленький, покрутил один ус, острый как серебряная иголочка, и ответил:
— Сиро — синко, Канко — канко, а мне жена не нужна.
Сиро рассмеялся и сказал:
— Маленький лис, если тебе не нужна жена, давай принесу тебе моти.[29]
Лисенок несколько раз мотнул головой и с насмешкой сказал:
— Сиро — синко, Канко — канко, может, мне принести вам просяные данго?[30]
Канко стало так интересно, что она, по-прежнему прячась за спиной Сиро, запела:
— Маленький лис. Лисьи данго — это заячьи какашки.
Маленький лис Кондзабуро рассмеялся над этим и сказал:
— Это не так. Разве такие важные господа, как вы, будут есть заячьи коричневые данго? Ну почему все считают, что мы, лисы, вечно дурачим людей? Это несправедливо!
Сиро удивился и спросил:
— А что, разве это не так? Вы ведь и вправду обманываете людей.
Кондзабуро даже разволновался.
— Это ложь. Возмутительная ложь. Люди, которые плетут подобные небылицы, или пьяны, или от страха все у них в голове помутилось. Вот, к примеру, недавно был один занятный случай. Стояла лунная ночь, и человек по имени Дзинбэй уселся прямо перед нашей норой и всю ночь распевал «дзёрури».[31]Мы все выбежали посмотреть.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!