Алфи и зимние чудеса - Рейчел Уэллс

Я рассказал им о болезни Тигрицы. Нелли завыла. Элвис и Рокки притихли.

– Я как чувствовал – что-то не так. В последнее время мы почти не видели ее, а обычно она всегда была с тобой или с Джорджем, – произнес наконец Рокки. Его голос звучал взволнованно.

– Без нее здесь все будет по-другому, – сказал Элвис.

– Она еще не ушла. Возможно, она поправится, – не сдавался я.

– По моему опыту, если ветеринар говорит, что твои дни сочтены, он, как правило, не ошибается, – сказал Динь-Динь. – Алфи, не подумай, что я говорю это со зла, но, знаешь, иногда лучше принять горькую правду. Тем более что у тебя есть Джордж, о котором нужно заботиться.

– Знаю, но я просто не хочу ее терять. – Я лежал на мягкой траве, охваченный желанием больше никогда не вставать.

– Послушай, мы всегда рядом с тобой, твоим парнем и Тигрицей, конечно. Как ты смотришь на то, чтобы завтра утром всем вместе сходить к ней в сад, выразить ей нашу поддержку? – предложил Рокки.

– Отличная идея, – согласилась Нелли. Она подошла и ткнулась в меня носом. Мы все сплотились в нашем общем горе.

– Разумеется, только после того, как я позавтракаю, – сказал Динь-Динь, и я невольно усмехнулся. Порой, когда мир переворачивается вверх дном, рушится, разбивает сердца, чье-то обыденное поведение служит утешением.

– Как вы думаете, стоит пойти поискать Джорджа? – обратился я к друзьям. Теперь, когда я перестал жалеть себя, беспокойство о сыне взяло верх.

– Я бы оставил его ненадолго, дал ему немного свободы. Мы присмотрим за ним, если что.

– Как же мне повезло, что у меня такие замечательные друзья, – сказал я, а потом отправился домой и забрался в постель, где и лежал, ни о чем не думая.

Джордж вернулся как раз к чаепитию. Я сразу догадался, что у него на душе – он не поднимал глаз и не излучал привычного энтузиазма. Он немного поел, но опять же не как обычно, и я знал, что мне нужно поговорить с ним наедине. Я воспользовался шансом, когда Клэр повела детей наверх для вечернего купания и подготовки ко сну.

– Выйди со мной на минутку, – попросил я, и Джордж прошел за мной через кошачью дверцу.

– Неужели она умрет, папа? – спросил он.

– Знаешь, сынок, я не устаю убеждать себя в том, что все это очень большая ошибка, но так сказал ветеринар, и она чувствует себя ужасно. Так что, как бы нам ни хотелось все изменить, думаю, нужно смотреть правде в глаза. Ты наверняка заметил, как она исхудала.

– Да, сегодня заметил, но Тигрица – моя мама, и я не знаю, как буду жить без нее. Что произойдет, когда ее не станет?

– Не знаю, сынок. – Я чувствовал, что мои глаза блестят от слез, но коты не плачут. – Знаю только, что мы будем скучать по ней, наши сердца будут разрываться от боли. Нам будет очень трудно, но вместе мы справимся. Я понимаю, ты еще маленький и не должен прощаться с теми, кого любишь. Не в твоем возрасте… Но я не могу это остановить, не могу уберечь тебя от этого.

– Мне страшно, папа, – он смотрел на меня большими невинными глазами.

– Мне тоже, – признался я и прижался к нему всем телом, и мы оба заплакали, предчувствуя потерю.

Теперь я мог сказать, что Рождество подкрадывается все ближе, потому что в воздухе разливалось радостное возбуждение. Шел ноябрь, но Клэр всегда начинала составлять списки заранее. Полли тоже заговорила о том, что пора заказывать подарки по Интернету. Джонатан, как водится, стенал по поводу нехватки денег, а Мэтт, большой любитель Рождества, рассказывал о том, как собирается украсить дом для детей, и советовал Джонатану сделать то же самое. Джонатан не разделял его энтузиазма и не горел желанием превращать дом в «обитель пошлости и безвкусицы», как он выразился. Джонатан выглядел несчастным, но я-то знал, что в глубине души он тоже любит Рождество.

Томаш и Фрэнки готовились к предрождественской суете в ресторанах. Большую часть декабря им предстояло работать на износ, поскольку все заказывали рождественское меню, бронировали корпоративные вечеринки, а учитывая, что ресторанов было несколько, дел оказалось невпроворот.

Но самым главным событием, по мнению взрослых, – даже более важным, чем письма Санте и споры о том, когда приступать к украшению дома, – был рождественский спектакль. Его ставили в младшей школе, но вокруг него кипели настоящие страсти. Клэр и Полли взволнованно обсуждали это мероприятие, когда из школы пришло письмо, в котором говорилось, что вскоре состоится прослушивание и все дети с восторгом готовят свои номера.

– Так, дети, и с чем вы собираетесь выступать на прослушивании? – спросила Клэр, когда они с Джонатаном, Тоби и Саммер собрались в гостиной после чаепития. Мы с Джорджем присоединились к ним.

– Я буду петь, – объявила Саммер и затянула собственную версию «Джингл Белс». Не могу сказать, что получалось здорово, ее пение больше напоминало крик, но Джонатан и Клэр с энтузиазмом захлопали в ладоши. Родители всегда несколько предвзяты, когда дело заходит об оценках достижений их чада. Я знал, что и сам этим грешу, но не до такой же степени!

– Отлично, Саммер. А ты, Тоби? – спросил Джонатан.

Тоби откашлялся и опустился на четвереньки.

– Иа-иа! – завопил он дурным голосом.

– Это твой номер? – Джонатан растерянно почесал затылок.

– Я хочу быть осликом, – объяснил Тоби.

– О, в таком случае это превосходно, – заявила Клэр, и они громко захлопали и попросили детей повторить выступления. Я встопорщил усы, мне хватило и одного раза.

– Вы всех сразите наповал, – заверил их Джонатан.

– Джон, это рождественский спектакль в школе, а не в Вест-Энде, – заметила Клэр, но выглядела она взволнованной.

Сердце разрывалось от боли за Тигрицу, но я решил сосредоточиться на ситуации с Алексеем. Мне хотелось, чтобы Франческа, которая так переживала за него, узнала правду, ведь тогда ей стало бы легче. В этом я не сомневался. Алексей не был болен или несчастен, с ним ничего не случилось – это всего лишь первая любовь. И я знал, что, если Франческа это увидит, она успокоится. Да и, в конце концов, влюбленные вынуждены встречаться тайком, а это никуда не годится. Я давно усвоил, что открытость лучше всего помогает в решении любых проблем.

У меня созрел надежный план. Я отправился к Бачку и обговорил с ним детали. Мы знали, что после школы Алексей обычно провожает Конни домой – я сам видел, – и еще я знал от Франчески, что она дает ему чуть больше свободы, если он возвращается домой к полднику. Все, что от меня требовалось, – это привести Франческу на нашу улицу, чтобы она увидела их вместе. Проще некуда. Хотя по прошлому опыту могу сказать, что заставить людей делать то, что я хочу, не так-то легко. Иногда это бывает довольно утомительно.

Я дождался, когда Франческа и Томаш выйдут из ресторана и направятся домой, и устроил настоящее представление. Я выл, мяукал, вопил, бегал кругами и едва не охрип. Я царапал брюки Франчески, пытаясь не сделать ей больно, и, когда мне уже казалось, что силы мои на исходе, до нее и Томаша как будто дошло. Я старался не встречаться взглядом с Бачком, который катался от смеха за мусорным баком.