Только моя Япония (непридуманное) - Дмитрий Пригов

Однажды меня пригласили на подобный сеанс версификационной эксгумации в клуб любителей танки. Почтенные и не очень почтенного возраста люди, сняв ботинки, сидели вдоль деревянных стеночек за низенькими столиками, украшенными чайными чашечками, в столь неудобной мне позе. Кстати, известен даже некий китаец, изобретатель ее, этой коварной позы. В вышеупомянутом храме вышеупомянутого мастера дзэн-буддизма, вдобавок ко всему прочему, столь непривычному и обаятельному, наличествовал и маленький алтарик, посвященный этому первооткрывателю, с каким-то древнекитайским изображением не вполне внятного длинно-узко-бородатого китайца. Курились курения. В матовое окошечко лился матовый свет. Прошла особой местной породы бесхвостая кошка. Я внимательно приглядывался к изображению человека, изобретшего столь неприятное для меня мучение посредством своей, всемирно распространившейся и знаменитой даже у нас в России позы сидения…

Любители танки по очереди обменивались бумажками с иероглифами и произносили японские слова, подтверждая это виртуальным написанием знаков в воздухе или на ладошке левой руки, напоминая безумных математиков, подтверждающих свои умозаключения начертанием в воздухе фантомов формул, знаков и других математических монстров. Известный стихотворный жанр танки, как всем памятно (нашим ребятам, во всяком случае, — уж точно), состоит из пяти строчек содержащих в себе последовательно 5-7-5-7-7 (или 8 в конце для наиболее изощренных вариантов) слогов в строчке. Правда, на неяпонский взгляд и строчки, и слога, и счет — все это вполне нераспознаваемо, так как записывается иероглифами, каждый из которых в произношении имеет вполне различное количество слогов. Так что написание не соответствует произношению, и канон запечатляется только в произношении, мною, да и большинством европейцев абсолютно не-улавливаемый. Была предложена тема: принесенный кусок арбуза (тем более что кто-то действительно принес кусок арбуза, которого, правда, я впоследствии не видел и не испробовал). Содержание писаний собравшихся мне было вполне непонятно по причине отсутствия перевода, так как человек, меня туда приведший и служивший какое-то время толмачом, вынужден был отлучиться и никто из присутствующих не владел хоть каким-либо посредническим наречием. Но все хранили улыбчатое спокойствие и занимались словесным рукоделием.

Когда очередь дошла до меня, я тоже под всеобщие ласковые, поощряющие и заранее все прощающие улыбки произнес свое сочинение, над которым трудился честно, подсчитывая на пальцах количество слогов, правда, не утрудясь запечатлеть это на бумаге либо воображаемым стилом во всеприемлющем воздухе. Вот моя танка, оцените:

Кусок арбуза (5)

Съел не задумываясь (7)

О последствиях (5)

И они, естественно (7)

Тут же и последовали (8) —

изысканный вариант. Если же убрать «и», прочитав как просто: «Тут же последовало» — будет обычный вариант с семью слогами. Выбирайте, что вам более по душе. Мне — так оба хороши. В общем, вам все понятно. Однако из местных никто так и не смог оценить ни первого, ни второго варианта, только сочленение неких звуков, нераспознаваемых как расчленяемые на рационально-постигаемые элементы и собираемые заново в значащее и осмысленное единство. Ну что же, простим их, ведь и они нам прощают немалое, даже, думается, большее. Простим их. Вот и простили.

Мое заявление было благосклонно выслушано, хотя, как я уже помянул, никто из собравшихся даже приблизительно не мог оценить моего смиренного и неукоснительного следования законам неведомого для меня стихосложения неведомой мне страны. И все покатилось дальше. Затем был выкушан чай, который, впрочем, вкушался и во все время продолжительной поэтической процедуры. И разошлись.

Придя домой, разгоряченный стихотворным процессом, я не мог успокоиться. Мне припомнилась единственная в мире страна доминирования и царствования поэзии и вообще высокого сакрального слова. И этой страной родина — бывший СССР и нынешняя Россия. Я припомнил освященные традицией, логически выстроенные и творчески обжитые, но и более мощные примеры подобного из нашего собственного опыта. Их мощь и проникающая сила не шли ни в какое сравнение с милым японским штукарством. Великий опыт великого прошлого! Уже в мое время это были не столько способы описания действительности, сколько презентации каналов и типов человеческой коммуникации. Способы стабилизации как личной психики, встраивающейся в большие коллективы, так и самих этих коллективов. Но все же это были осколки и отсветы великих попыток, как обычно и случается с сакральными или же историческими текстами второго, третьего, четвертого и так далее порядков. То есть я имею в виду наращенный слой комментариев, поправок, естественных ошибок, продиктованных как небрежением сказителей, переписчиков и перепечатчиков, так и духом времени, который неодолимо вовлекает в себя всю окружающую действительность. Сам акт прикасания к подобному словесному материалу претворяется в значимый поступок или осмысленное заявление. И я нашел успокоение и даже отдохновение в сем среди расслабляющих дебрей японского гедонизма. Я припомнил собственную работу над текстом сталинского выступления на Съезде народов Дагестана. Как сразу бросается в глаза, в данном тексте, конечно же, акцентировано нынешнее представление о времени написания сталинского выступления как о времени исторического безумия. Безумия всеобъемлющего, древнего и неодолимого. Но и в то же самое время сам текст и встающая из него и обстоящая его и породившая действительность обнаруживается как неодолимая и напряженная нацеленность, как самих лидеров, так и масс, на невозможное, запредельное, что и может по сути и реальному проявлению быть названным безумным и неземным.

Сами посудите.

Сталинское — Съезд народов Дагестана

1. Декларация о неземной автономии безумного Дагестана

Товарищи! Правительство Неземной Безумной Федеративной Республики, занятое до времени войной против безумных врагов на юге и на западе, против безумной Польши и Врангеля, не имело возможности и времени отдать неземные силы на разрешение безумного вопроса, волнующего безумные народы.

Теперь, когда армия неземного Врангеля разгромлена, безумные ее остатки бегут в неземной Крым, а с безумной Польшей заключен неземной мир, безумное правительство имеет неземную возможность заняться вопросом автономии безумного народа.

В прошлом в безумной России власть находилась в руках безумных царей, помещиков, фабрикантов и неземных заводчиков. В прошлом безумная Россия была Россией неземных царей и безумных палачей. Россия жила тем, что угнетала безумные народы, входившие в состав безумной неземной империи. Безумное правительство России жило за счет соков и за счет сил безумных народов, в том числе и народа неземного.

Это было безумное время, когда все народы проклинали неземную Россию. Но теперь это безумное время ушло в прошлое. Оно похоронено и ему не воскреснуть никогда.

На безумных костях этой безумной неземной России выросла безумная Россия — Россия неземных рабочих и крестьян.

Началась безумная жизнь неземных народов, входящих в состав безумной России. Началась полоса неземного раскрепощения безумных народов, страдавших под игом безумных царей и богачей, неземных помещиков и фабрикантов.