Гость на свадьбе - Элли Блейк

— Верно подмечено. Вижу, ты умеешь готовить. — И петь, и танцевать, и создавать сериалы, которые меняют человеческие жизни. И заниматься любовью, как никто иной. Теплое чувство зародилось в груди, и она поняла, что ничего хорошего оно ей не принесет.

— Одной едой из кафе и китайскими блюдами навынос не выживешь, — объяснил Брэдли. — Я живу один. Нужно было научиться готовить или же голодать. Ты умеешь готовить?

Она отрицательно покачала головой.

— Значит, Соня готовит?

Ответом ему был веселый смех.

— Так на чем вы живете?

— На свежем воздухе, напряженной работе и яичнице с беконом.

Он усмехнулся, но на этот раз у него на лбу пролегла задумчивая складка, словно он старался разгадать ее мотивы. У нее чаще забилось сердце, не помогло и то, что каждые пять секунд воображение подкидывало соблазнительные картинки.

— Какие планы на сегодня?

Голос Брэдли вырвал ее из задумчивости, и она взглянула на свое запястье. Отцовских часов на нем не было — должно быть, она оставила их где-то.

— К сожалению, мы пропустили пробное выпускание голубей. Но не огорчайся. После обеда будет урок вышивания для девочек. И соревнование на лучшую отрыжку для мальчиков. — Она хотела добавить что-нибудь про украшение часовни, но побоялась.

— Ты шутишь?

Она встретилась глазами с Брэдли — темными, серебристо-серыми, в которых поубавилось теплоты по сравнению с прошлой ночью. Но она и сама ощущала себя неуверенно.

— Как просто тебя провести, — усмехнулась она. — В зале будет проведен киномарафон на целый день. Всем выдадут подушки и пледы, чтобы закутаться в них с головой и смотреть любимые романтические фильмы Элизы и Тима. И на этот раз я не шучу.

У него дернулось веко при одной только мысли о подобной пытке.

— Расслабься, — успокоила его она. — Раз уж ты был так мил и сделал мне завтрак, я выпущу тебя на свободу.

— И чем мы займемся? — Он слизнул с пальца сырный соус, выключил огонь и повернулся к ней.

Прижав к груди простыню, Ханна решила, что ей нужно больше времени, чтобы прийти в себя. Провести день в кровати с Брэдли как вариант не рассматривался.

— У меня есть предложение, — подняла руку она.

И тут же вспомнила, что случилось, когда она последний раз произнесла эти слова. Очевидно, он тоже это вспомнил.

— Какое?

— Тут недалеко есть гора, на которую стоит взглянуть. Ты, конечно, видел и получше, но это место все равно совершенно особенное. Здешние растения и животные не встречаются больше нигде на Земле, конные прогулки, горные велосипеды, рыбалка. Если ты, будучи на этом острове, не увидишь ничего, кроме этого отеля, я себе этого не прощу.

Его темные глаза сказали ей, что ему хорошо и в их уютном номере. Ханна напомнила себе, что им нужна передышка. А что может быть лучше, чем прогулка на свежем воздухе?

— Ну пожалуйста, — попросила она.

— Хорошо. Сначала завтрак. Мне нужно восстановить силы. Затем ты побудешь моим экскурсоводом и покажешь мне, почему при упоминании Тасмании у тебя слезы на глазах наворачиваются.

Ханна покачала головой:

— Ничего подобного! Я хладнокровный, трезво мыслящий профессионал.

Он поставил перед ней тарелку с превосходно прожаренным, хрустящим беконом под густым соусом и яйцами бенедикт. Она тут же с жадностью набросилась на еду.

— «Хладнокровный, трезвомыслящий профессионал»? — ухмыльнулся он. — Знаешь, какими словами я бы сейчас тебя описал?

— Нет, и знать не хочу.

Говорить совершенно не хотелось. Ощутив богатый, насыщенный вкус соуса, Ханна поняла, что никогда больше не попробует такой вкусной яичницы.

Ледяной воздух горел в его легких; разом и ясное голубое небо над головой, и жесткая почва под ногами исчезли, уступив место безупречной красоте горы Крейдл.

— Пожалуйста… помедленней, — пропыхтела Ханна за его спиной.

Он послушался. Он совсем забыл, что у нее не было опыта в альпинизме. Она не умела готовить. И, судя по ее виду, не занималась спортом. Эти две вещи были ему отлично известны. Как и то, что в самом центре ее правой ягодицы красовалась небольшая родинка в форме земляники.

— Далеко еще? — спросила она, упершись ладонями в колени.

— Разве не ты должна была быть моим гидом?

Она помахала рукой:

— Это гора Крейдл. А это — озеро Дав. Красиво, да? Можем мы теперь вернуться в отель?

Он рассмеялся, но ее взгляд не предвещал ничего хорошего. И все же он не мог принимать ее всерьез, когда она была похожа на капусту с тысячью одежек. И наверное, даже догадывалась, что по возвращении в отель он собственноручно снимет с нее все — слой за слоем.

— Пойдем. Я вижу, где мы сделаем привал.

— Ох, спасибо.

Улыбаясь, он зашел сзади и толкнул ее в спину.

— Ну почему я не догадалась взять с собой роликовые коньки? Я бы могла катиться всю дорогу.

— Даже вниз?

— Верно подмечено.

Они перешагнули через защитное ограждение и сели рядом на большой плоский камень. Брэдли сразу же потянулся за бутылкой воды и размял ноги, чтобы не было судорог.

Ханна плюхнулась на спину и не двигалась. С этого места перед ним открывался отличный вид на озеро и острые пики субвулканических скал, покрытых мхом. Лишь дымок из труб выдавал расположение отеля, скрытого густым лесом.

— Такая красота, да? — спросила Ханна, не поднимая головы.

— Еще бы.

— А можно у тебя спросить, почему тебе так нравятся горы?

Брэдли замер.

— А почему бы и нет? — отрезал он, повторяя то, что многократно говорил прежде в интервью.

— И это весь ответ? — Ханна подождала немного, потом фыркнула: — Хорошо, можешь не говорить. Просто помни, что все останется на Тасмании, как мы договаривались. Это касается и нашего вечера караоке, и выкрутасов моей матери, и любых будущих откровений.

Резонно. Она показала ему часть себя, которую предпочла бы никому не показывать, и он должен вернуть ей долг. По возвращении в Мельбурн между ними не должно остаться недопонимания.

— Почему именно горы? Когда ты в одиночку взбираешься на вершину, цель практически недостижима, но тем лучше, когда ты ее достигаешь. Один.

— Но некому поздравить тебя, когда ты окажешься на вершине. И никто не поддержит тебя, когда ты оступишься. — Она смотрела на него нахмурившись, заинтересованная, но взволнованная. Ожидающая от него больше, чем он мог дать.

Он прочистил горло и продолжил: