Леди GUN - Владимир Вера

Следом за Борисом Родионова выпроводила надоевшего жиголо, ей осточертело слушать мурлыканье распустившего нюни юноши. Хотелось побыть одной. «Слишком много почестей для высокооплачиваемой проститутки», – подумала она и сухо сказала:

– Юрий, в твоих услугах я больше не нуждаюсь. Счастливо.

Юноша ушел. В дверях он столкнулся с прибывшим по вызову тапером по прозвищу Бетховен.

При виде тапера Родионовой стало легче, шестидесятилетний Бетховен с пушистыми седыми бакенбардами сел за рояль. Родионова забывалась, когда он играл. Сейчас ей хотелось именно этого – убежать от действительности, от прошлого, даже от будущего.

Бетховеном пианиста прозвали, потому что он подобно угрюмому автору мировых музыкальных шедевров был глух. Во всяком случае, если бы кто-то задался целью поговорить с Бетховеном, тому пришлось бы очень сильно постараться, чтобы достичь цели, не надорвав глотки. Скорее всего, именно это послужило одной из причин того, что Бетховен вышел победителем в конкурсе на личного тапера Матушки. Престарелый Бетховен так свыкся со своим новым прозвищем, так гордился своей работой, что прямо-таки расцвел и помолодел.

Он пришел на устроенный в национальной опере конкурс наобум, никак не считая, что его недостаток сочтут продолжением его достоинств. Виртуозом он не был, но репертуар, которым он владел, пришелся Родионовой по душе. Он играл классику – сонаты и увертюры Моцарта, Баха, Бетховена, однако Родионова чаще всего заказывала вальсы и оперетты Штрауса, особенно его «Сказки Венского леса». Тапер заметил, что никакая другая музыка не имеет на его хозяйку такого воздействия, как этот чарующий вальс.

Она напрягалась, ее глаза широко раскрывались, но, похоже, ничего не видели или видели нечто воображаемое, мистическое. Она думала о чем-то своем, замуровывая свой дух в собственном теле или, напротив, паря над ним и созерцая мир с отрешенных высот свободного духа. Казалось, в минуты, когда мелодия Штрауса наполняла зал, мир переставал для нее существовать и тревога уносилась прочь.

Бетховену были знакомы и импровизации в джазе. Он пытался поиграть что-нибудь модное, но хозяйка всякий раз предпочитала свой любимый мотив. Бетховен привык к этой странности своей благодетельницы и совсем теперь не думал о разнообразии и гармонии жанров.

Считавший себя обузой в семье, старик жил со своим сыном, невесткой и двумя внучками. Пенсионер воспрял духом, когда ему вручили первую получку. Деньги немалые. Теперь дома он важничал и даже иногда разрешал себе поворчать. Он сиял от счастья, когда внучки спорили, кому гладить дедушкин фрак, и когда невестка, которую он немного побаивался, брала эти хлопоты на себя. На первых порах любопытство разъедало сына и невестку, ведь папа теперь был не просто дедом – он работал у самой Матушки, про которую в городе ходили невероятные слухи. Но вытянуть из папы не могли ничего, кроме безобидной информации: называют его там Бетховеном. Из всех, кто бывал в личных апартаментах Родионовой, старик Бетховен знал о ней меньше всех. Поэтому и спал крепче всех.

Бетховен перебирал клавишами, играя «Сказки Венского леса»… Родионова предавалась воспоминаниям об усеянной кирхами Вене, благосклонно приютившей православный приход Святителя Николая. А вот храм Лазаря на русском участке Центрального кладбища, могила Бетховена рядом. Вот она любуется золотой статуей Штрауса в Венском парке, проезжает на карете мимо фонтанов Иосифа и Леопольда. Кучер гонит белогривых лошадей по улице Грабен. Карета огибает «чумною колонну» и несется по брусчатке Ринга к дворцу Ховбург. Подле нее молодой и веселый Боря. Вечером они будут гулять у подножия Альп, прислушиваться к шуму величавого Дуная. Широкий Дунай не скрывает мощи, но еще голосистее ревет толпа на площади Карлсплац. С витрин магазинов на Марияхильферштрассе уныло смотрят холодные манекены в платьях, которые не по карману…

На мгновение она опомнилась. Правильно ли она живет? Ведает ли она, чего хочет, к чему стремится? Не погрязла ли в нарисованном собой же мире иллюзий?

«Что я делаю? – страх обыкновенной женщины съежил все внутри, но ненадолго. Ведь она не искала ни в ком защиты и привыкла полагаться на саму себя. Ей никто не был нужен. А единственного всецело преданного человека она не видела в упор. – Я достаточно сильна, чтобы справиться не только с минутной слабостью, а со всем, что на меня навалилось. – Глядя на огонь в камине, она вдруг увидела расколовшийся колокол в церковной звоннице и горящий крест… – Я запуталась. Эти люди рядом, только пока я сильна. Я одна. Как только я облажаюсь, все оставят меня».

Она закурила сигарету, затянулась и закрыла глаза. А Бетховен играл. Звуки гипнотического вальса снова вытеснили все остальные мысли. «Сказки Венского леса» убаюкали Матушку, обезопасив ее от реальности, но не в силах отвести ее от предстоящих бед.

* * *

Рано утром на привокзальной площади остановился микроавтобус «Тойота». Из микроавтобуса высыпали один за другим одиннадцать человек в одинаковых бело-зеленых спортивных костюмах с лейблом «Пума». В руках они несли увесистые сумки такой же расцветки. Из нескольких сумок показательно торчали теннисные ракетки.

На площади было немноголюдно. Таксисты-калымщики ждали своего клиента, скучковавшись у центрального входа на вокзал, и трепались обо всем подряд.

– О, смотри, спортсмены какие-то! – подбросил новую тему кто-то из них, указав в сторону микроавтобуса. – Теннисисты, что ли?

Пока «спортсмены» находились в поле зрения, был повод «обсосать» спортивную тему. Все же лучше, чем без толку зазывать любителей прокатиться с ветерком. Любители такого рода, может быть, и были, но ветерок по известной причине задувал приезжих в сторону входа в киевское метро, великодушно позволяя таксистам общаться. Таксисты вовсе не были благодарны за это великодушие, но от общения не отказывались, делать-то было нечего.

– Да вони не теннисисты, – возразил другой на суржике. – Теннисисты все щупленьки таки. Ты Уимблдон бачив? Колы то теннисисты, то у их заместо теннисных мячей ядра. Бач, яки гориллы!

– Да что вы спорите, это боксеры. Вон, видишь, нос у него разбит. Уж поверьте, я эту кухню знаю, сам столько лет спорту отдал, – заключил третий.

Все посмотрели на знатока оценивающим взглядом и решили про себя – не врет.

Между тем группа в спортивных костюмах проследовала на перрон. Объявили посадку на поезд Киев – Симферополь. Проводница девятого вагона, молоденькая прыщавая девчушка, увидев, как спортсмены замедляют шаг перед ее вагоном, поняла, что предстоит веселая поездка.

– Мы к тебе, мамочка, – игриво произнес старший на вид и протянул девушке стопку билетов.

– А вы тренер будете? – с наигранным безразличием спросила Петелицына проводница. – По какому виду спорта?

– По охоте на чижиков, – ухмыльнулся Петелицын, и коротко стриженные парни разразились смехом. Ощутив взгляды молодых ребят на себе, девушка застеснялась своих прыщиков и опустила глаза.

– Да ты не обижайся, – ласково сказал старший. – Парусники мы, на сборы едем. Эй! Гвардейцы! Залезайте в паровоз… – скомандовал он своим.