После дождичка в четверг - Мэтт Рубинштейн

Джек снова перечитал абзац. Универсальный язык, понятный людям во всех странах. Манускрипт был приобретен у одного из основателей Королевского научного общества — и вот он, секретарь Уилкинс, который обещает изобрести новую письменную систему. Джек попытался представить, как может выглядеть язык, на котором пишут и читают все, и как может выглядеть книга, написанная на этом языке. У него появилось ощущение, что он знает как.

Бет подошла к нему, когда он рылся в ящиках. На лице было то самое выражение, с которым она проснулась, — легкого беспокойства. Она обхватила себя руками, будто замерзла.

— Джек, ты ведь много раз бывал на том пляже…

— Всю жизнь, наверное.

— Ты когда-нибудь видел там спасателей?

Он помолчал.

— Кажется, нет.

— Это порт. Там вообще нет спасателей.

— Думаю, ты права.

— И никогда не было.

— Значит, был кто-то еще.

— Да. Кто-то еще.

Бет стояла в куртке и с сумочкой на поясе. Джек взглянул на библиотечные часы — начало шестого, конец ее смены. Старая книга посверкивала на экране проектора — панацея от вселенского смешения языков, великолепное изобретение.

— Я собираюсь рассказать ей про церковь, — произнесла Бет. — О том, что ремонт закончился давным-давно.

— Рассказать Джуди?

Она кивнула.

— Может, у нее имеются какие-то соображения. Возможно, всему этому есть простое объяснение. Очень простое.

Он снова задумался о том, что сказала ему Джуди на катере. Пытался ли Фрэнк когда-нибудь открыться ей? Может быть, он считал, что игра не стоит свеч? А если каждое утро он уходил из дома лишь потому, что ему там было не по себе… Бет наверняка не захотела бы это узнать, и Джуди не пожелала бы ее просвещать.

— Это обязательно? — спросил Джек.

— Я должна понять.

— Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

— Нет. Я справлюсь сама.

Джек испытал невероятное облегчение, хотя и не мог сказать об этом. У него появилось ощущение, что теперь он сможет принести значительно больше пользы, нежели до сих пор.

Это было колоссальное по объему предприятие — список всех предметов и идей, которым предстояло дать названия. Сотни ярдов микропленки были посвящены разветвленному делению всего, что есть на небе и на земле. Абстрактные понятия, величина и пространство, чувственное и вегетативное… Растения разных видов, классифицируемые по листьям — «мясистым», или «мучнистым», или околоплодникам (люцерна, вербена, наперстянка). Рыбы подразделялись на «продолговатых» и «округлых», «плоских» и «толстых». Дождь мог быть мелким, сильным, проливным, ледяным.

Епископ изобрел собственный алфавит, чтобы выразить это деление. Джек скопировал буквы, аккуратно выводя все пересечения линий и углы и одновременно думая о Бет. В какой степени можно было бы описать ее при помощи этого языка?

Алфавит Уилкинса не походил на буквенную систему манускрипта, и Джек не мог избавиться от разочарования. Он думал, что нашел наконец ответ: Уилкинс изобрел идеальный язык и использовал его, чтобы написать манускрипт, — однако все оказалось не так просто. И все же что-то в алфавите Уилкинса напоминало Джеку манускрипт, его структуру и форму. Джек не сомневался, что какая-то связь существует, но пока не улавливал ее.

Библиотека закрывалась. На нижних этажах уже погасили свет, когда Джек добрался до конца микрофильма. Книга завершалась молитвой на пятидесяти языках, включая новоизобретенный: «Hai coba оо ia ril dad oche Izghae yease nanabaesaegh». Джек поймал себя на том, что тоже мысленно произносит слова молитвы, дабы Господь ниспослал ему силы и мудрости: «Отче наш, иже еси на небеси…»

Из динамиков рвалась похожая на завывания ветра музыка Торна. Бет намеревалась побыть с Джуди подольше, Джек решил не терять время даром. С манускриптом в руках он подсел поближе к одному из напольных светильников и открыл книгу.

Из головы никак не выходило увиденное в библиотеке. Не алфавит Уилкинса, а цель его создания. Манускрипт казался похожим на энциклопедию: мужчина и женщина, растения мира, химические вещества… Джек, как наивный романтик, почти верил, что видит перед собой утраченный язык. Но что, если это совершенно новый язык? Идеальный язык, созданный посредством логики и философии. Недостроенная башня, мешкообразные человечки и разные виды дождя — может быть, это попытка категорировать объекты окружающего мира, дать им новое выражение?

Джек обошел церковь, выключая свет. Он размышлял, каково это — изобретать новый язык и стать его единственным носителем… Какая ясность понимания — и одновременно какое одиночество! Человек уподобляет себя Богу или ангелу, который все слышит, но не способен ответить.

При свете единственной лампы Джек уселся на кушетку. И как ни хотелось ему дождаться Бет, бороться со сном не было сил. Интересно, что они с Джуди делают? Пьют вместе виски из чайника? Она забыла про манускрипт, чтобы разрешить другую загадку, и Джек понятия не имел, куда ее может занести. Ему недоставало их совместных изысканий, хотя в том, чтобы обладать манускриптом и его тайнами в одиночку, и было что-то захватывающее. Сложное чувство, и Джек сомневался, что в каком-то языке для него найдется выражение…

Сквозь сон он слышал, как поворачивается ключ в замочной скважине и открывается дверь. Раскрытый манускрипт остался лежать у него на груди. Бет на цыпочках прокралась через церковь к постели и скользнула под одеяло к Джеку, стараясь не разбудить. Он обнял ее и отвернул в сторону абажур светильника.

— Как там Джуди?

— Я ничего ей не рассказала. Собиралась. Но передумала.

Ее голос звучал ровно и решительно — так, словно она была абсолютно уверена, что поступила правильно. Джек не знал, что сказать. Он поцеловал Бет за ухом, и она прижалась к нему. Джек знал, что порой молчание красноречивее любых слов.

Наступила суббота — в библиотеке короткий день. С лица Бет не исчезло выражение озадаченности, когда она поутру отправилась на работу. Джек весь день бродил по церкви с манускриптом в одной руке и блокнотом для заметок — в другой. После бури и обрушения кровли прошло десять дней и более недели — с тех пор как он обнаружил в склепе манускрипт. Констан до своего приезда сюда изучал его в течение тридцати лет, Джонсон владел им лет пятнадцать, прежде чем показать монаху, и почти век разделяет смерть Уилкинса и последний аукцион Рейнольдса. Джек же обладал манускриптом чуть больше недели. Он снова и снова перечитывал свои записи и заносил в блокнот свежие идеи, так что к концу дня примерно представлял дальнейшее направление работы.

Уилкинс стремился придумать язык, безукоризненный на всех уровнях: по одной букве для передачи каждого звука, по одному звуку на каждую букву; четкие, идеально выстроенные фразы и предложения — точная и подвижная грамматика. Но начать, разумеется, надо с букв.