Витязь. Содружество невозможных - Наталия Нестерова

— А что ты будешь делать, когда вы встретитесь?

— Я? — лениво уточнил витязь. — Это будет зависеть от того, что я увижу и услышу. Азар… не так прост.

— Ну, слава богу, он пока далеко отсюда, — порадовалась Ирма, принимая суп и с некоторым трепетом вспоминая, сколько раз они с Котиком пили тут на брудершафт и ели великолепные спагетти с трюфельным соусом или акульим плавником, — и возвращаться еще долго не…

Подошедший к столу официант со следующим подносом, груженным тарелками, шарахнулся, увидев перемену выражения лица клиента; сама Ирма ахнула и резко обернулась, а Тайтингиль медленно вставал из-за стола, сминая салфетку.

Прямой разворот плеч, водопад злата по спине и грозовые, потемневшие глаза.

По проходу к столику шел плотно сбитый, рослый молодой мужчина предосудительного для дорогого ресторана вида, но встреченный девушками на ресепшн с радостным оживлением.

Ладный крупный парень двигался с кошачьей грацией. Кот-экзот: половина головы у него была выбрита, светлые волосы скручены в жгуты дредов, перекинуты набок. Черная перчаточной кожи куртка обливала широкие плечи, спортивки из последнейшей (в Москву ее еще не завезли, Ирма точно знала) коллекции «Адидаса» подчеркивали сильные бедра, от флуоресцентных кроссовок болели глаза. У самого Котика — не болели, их надежно защищали переливающиеся синим очки. И сам Котик был сексуально смугл, что остро контрастировало с волосами, ибо провел в Эмиратах немало времени… и собирался оставаться там еще?..

Официант, буквально стряхнув блюда, рванув в сторону, попутно подавая сигналы охраннику. Отчего-то ситуация была прозрачна абсолютно всем.

— Иррма-а-а! — взвыл Котик мартовским фальцетом, переходящим в боевой утробный рев, столкнувшись застекленным взглядом с глазами эльфа.

— Азар! — рявкнул эльф и вмиг оказался напротив Дмитрия Котова в узком ресторанном проходе. — Ты! Точно! Я знал, я чувствовал!

— Я-а-а-а? Ирррма-а, кто это, ты знаешь, кто это с тобо-о-ой?

На Ирму снизошло озарение, подсказанное ей видом спешащей сюда охраны.

— А ну оба вон на улицу!

И в этот момент Тайтингиль и Котов соприкоснулись в проходе.

Острое выяснение отношений началось прямо в зале и вытекло в коридор, затем в холл, сметая беспомощную охрану, затем на улицу. Ирма неспешно расплатилась и вышла следом, с сожалением оглядев оставляемые на столе нетронутыми блюда и зажав под мышкой трость Тайтингиля, закурила, бросила, снова закурила. Бросила.

В конечном счете Тайтингиль, люто скрутив Котика, прижал его носом к капоту Ирминой машины. Женщина стояла рядом, переминаясь с каблука на каблук; в одной руке — дамская сумочка, в другой — тяжеленная трость с клинком внутри. Она коротко улыбалась углом рта прохожим, созерцающим неожиданную батальную сцену.

— Ирма-а! — выл Котов. — Эльф, Ирма, где ты его взяла-а-а? Эльфа-а-а!

Тайтингиль тряс и встряхивал.

— Молчи! Ты! Как здесь? Ты, темное создание, сколько ты здесь? И как, как ты — здесь?!

Котов пытался выскользнуть — мягко, извиваясь торсом, играя плечами, — но эльф прижимал его собой, своим телом, и удерживал руки в жестком захвате. Охрана напряженно разглядывала поле боя, но не вмешивалась.

— Освободи мою машину, — наконец жестко сказала Ирма, поняв, что сам собой конфликт не угаснет. — Освободи-те. Оба. Немедленно!

Эльф за шкирку приподнял Котова и переместил в сторону.

— Котик, — ласково продолжила женщина, — я понятия не имею, что тут происходит, но вижу, что у вас было интересное общее прошлое. Ключи от моей квартиры у тебя есть. Когда вы закончите, будь добр, отвези Тайтингиля ко мне. Он сам вряд ли найдет дорогу.

— Тай…тингиля? — мяукнул притесненный Котов.

— Вот его. Верзилу этого рыжего, — сердито сказала Ирма и схлопотала недоуменный взгляд витязя, — а мне надо работать. Алинка собралась замуж.

— Не волнуйся, Ирррма… выдадим в лучшем виде. — Котик снова ожесточенно брыкнулся, и пару секунд двое мужчин напоминали скульптурную композицию «Самсон, разрывающий пасть льва». Ирма холодно окинула эту картину взглядом и, сев за руль, покинула стоянку ресторана.

Как только Ирма уехала, пара расплелась, и витязь с орком уставились друг на друга тяжелыми взглядами. Котик зашипел, оценив растертые по тротуару радужные осколки очков. Оказавшись отпущенным, бывший орк… орк, подумать только! — первым делом поправил воротник пижонской куртки и одернул модные штаны.

— Очки-и… Эх! Ну поехали, светлейший…

Его белый «амарок» стоял рядом. Орк шустро разместился за рулем. Тайтингиль усмехнулся, оправил парчовый жилет, сел на переднее пассажирское кресло, пробежав пальцами по потоку волос, выравнивая, выглаживая.

— Куда? — Орк бросил руки вперед. — Куда, эльф?

— Все равно. Туда, где мы можем поговорить, — спокойно ответил Тайтингиль.

Котов вел, и пробки волшебно расступались перед ним; эльф практически не смотрел на водителя, скользя взглядом по городу.

— Рассказывай.

— Если бы я знал, — выдохнул Котик. — Не помню… почти ничего. Очнулся однажды голым на помойке. Встал, отряхнулся, пошел… часто снится странное. Снится лед. Много льда. Я падаю в черную… воду-у-у. Я падаю, плыву подо льдом, задыхаюсь, так страшно. Небо над головой сквозь лед — серррое, серррое… Ммммм… И я… Пррросыпаюсь. Такое чувство, будто просыпаюсь мертвым, понимаешь? Страшно.

Просыпаюсь мертвым. Как точно сказано… Тайтингиль усмехнулся. Он просыпался мертвым. Было.

— Забвение. Оно страшно, орк, страшно, я был в нем, я его касался. Это страшнее всего в Эале, забвение… Когда вроде бы остаешься собой, но… но… — Голос эльфа сорвался, затих. — А меня? Ты помнишь меня? — спросил после паузы.

Орк заулыбался смущенно.

— Забудешь тебя…

…Это были одни из самых страшных болот в Эале. Великая битва отгремела совсем недавно, и эльф, раненный отравленными дротиками южан, потерявший коня, пробирался по вонючим кочкам. Бросить меч — нет, нельзя, это все равно что бросить в пучину гнилой жадной воды самого себя. Кровь заливала тело под доспехами; свои ушли стороной, сквозь тину в лицо Тайтингиля смотрели бледные лица утопленников и мертвецов прежних битв, и вокруг плясали болотные огни.

Силы истощились; витязь отыскал кочку повыше и пал, накрытый коричневым плащом, шитым золотыми цветками, пал ничком в сырые мхи, вытянув вперед руку с мечом.

Эльф редко так глубоко уходил в небытие, снова в Чертоги Забвения; разрубленное оплечье сочилось почерневшей кровью. Мысленно Тайтингиль пел прощальную песню, сокрушаясь, что все случилось так глупо и странно. Никто не ждал битвы здесь, у болот; небольшой отряд эльфов оказался рассеян и уничтожен.

Но…