А я леплю горбатого - Светлана Алешина

— И правда, Оль, — внезапно поддержал фотограф нашего аналитика и так же неожиданно замолчал.

— Они же нам звонили и интересовались результатами дела, так что и мы вправе заявиться к ним и расспросить об отношении ко всему произошедшему, — считал Кряжимский.

Мне эта идея нравилась, как и любое несколько авантюрное начинание, которое мы иногда затевали. Кряжимского мы оставили в редакции на случай, если появится Мариночка с какими-то сенсационными новостями. Впрочем, на такое задание с лихвой хватит и нас двоих.

Виктор в два счета домчал нас до уже знакомого особняка Кононова, с которого мы с Мариной начинали сбор информации для будущего репортажа.

Как и в прошлый раз, здоровенный охранник поприветствовал нас поворотом головы в нашу сторону. Когда я представилась и сообщила о цели визита, он, не разжимая челюстей, повернулся к дому лицом, а к нам — соответственно спиной. Набрав комбинацию цифр на каком-то передающем устройстве, он сообщил хозяину о нашем появлении. К счастью, сам Кононов обладал достаточным количеством извилин и хороших манер, а потому держать нас на пороге не стал, пригласив сразу к себе, куда и проводил нас охранник.

Как и в прошлый раз, в дверях особняка нас встретила Оксаночка, которая сначала обрадовалась и поздоровалась со мной, как со старинной знакомой, а потом опешила оттого, что вместо Маринки со мной пришел очень интересный молодой человек. Она даже не стала скрывать явного интереса к представителю противоположного пола, моментально забыв о моем присутствии.

Впрочем, я несильно обиделась на такое равнодушие, потому что в голове моей крутились мысли совершенно иного плана. Например, как вызвать Кононова на откровенный разговор и узнать поподробнее о его отношениях с покойным Владимирцевым. Так как для расследования необходимо собрать как можно больше самой разнообразной информации, то и опросить необходимо было немалое количество людей, имевших непосредственный контакт с погибшим депутатом.

— Естественно, я готов сотрудничать с вами, — с пониманием откликнулся Алексей Владимирович, едва выслушав мое предложение дать эксклюзивное интервью нашей газете.

«Конечно, официальные источники тоже не преминут сделать то же самое, но, пока они очнутся от праздничной суеты, мы успеем выпустить в номер сенсационный репортаж», — подумала я. Естественно, каждый факт необходимо тщательно перепроверить, и на это уйдет какое-то время, но все-таки я решила рискнуть переплюнуть все остальные тарасовские издания и узнать кое-что из первых рук.

— Дело в том, что я общался с Геннадием Георгиевичем больше на неофициальном уровне, — начал рассказывать Кононов, когда я включила диктофон. — Накануне мы по доброй русской традиции вместе ходили в баню. — Он улыбнулся, видимо, вспомнив известную советскую киноленту о том же самом заведении, сыгравшем ключевую роль в судьбе главных героев. — В свете грядущих кадровых перестановок в аппарате городской Думы мы с Владимирцевым стали соперниками на одно место, но это не повлияло на нашу многолетнюю дружбу.

«Хм, даже интересно, — отметила я про себя. — Если бы он об этом факте умолчал, я бы заподозрила его в причастности к смерти Владимирцева. Но раз уж он честно признался…» Вообще, пока Виктор развлекал и, к счастью для меня, отвлекал Оксану Рощину, я успела очень продуктивно пообщаться с ее шефом в его кабинете. В этот раз Кононов произвел на меня гораздо лучшее впечатление, показав себя серьезным и умным человеком. Честно говоря, я даже пожалела его за недальновидный расчет в выборе секретарши, которая, по сути дела, должна являться первым помощником и незаменимым работником. Мне трудно было представить себе Оксану в такой роли, поэтому Кононову оставалось только посочувствовать.

Уже в конце нашей беседы Виктору кое-как удалось вырваться из цепких лап Оксаночки, и он сделал несколько снимков Алексея Владимировича в его рабочем кабинете. Он выглядел таким несчастным, что я тоже немного расстроилась: если у нас и дальше так дело пойдет, можно будет ставить жирный крест на всем мероприятии и снять с газеты всю ответственность за освещение хода следствия. Работать в таких условиях ни я, ни мои сотрудники не могли. Виктор тяжело вздохнул, когда наша машина отъехала от ворот особняка.

— Эта девица умудрилась мне даже свой номер телефона всучить, — недовольно фыркнул он, доставая из куртки листок бумаги.

Я рассмеялась: обычно мужики радуются женскому вниманию, а наш фотограф пострадал от его изобилия.

— Ты пока не выбрасывай, — остановила я его, когда он собирался швырнуть в окно скомканный блокнотный листок с написанной на нем комбинацией цифр. — Может, еще пригодится.

Профессиональная выучка на этот раз взяла верх над необузданными страстями, и Виктор со зверской гримасой передал мне трофей:

— Владей. Только я теперь и близко к этому дому не подойду.

Расспрашивать подробности интимного разговора Виктора и Оксаночки я не решилась, но про себя почти всю дорогу смеялась над этим забавным происшествием:

«Хоть какое-то развлечение в череде неприятностей». Впрочем, буквально через несколько минут машина остановилась возле офиса депутата Игнатова.

— Может быть, я не пойду? — с надеждой спросил Виктор, вынимая из сумки фотоаппарат.

— Не валяй дурака, — отмахнулась я, решительно открывая дверцу.

Без долгих уговоров и ненужных телефонных звонков охранник быстро проводил нас прямо в кабинет. Кстати, секретарша Ольга, приветливо поздоровавшись, встретила нас прямо на пороге «хлебом-солью», то есть кофе с печеньем. Пока я ломала голову, раздумывая о причине столь радушного приема, Карпова довела до моего сведения, что Оксаночка уже успела ее предупредить о нашем приезде. Расспрашивать, о чем еще предупредила Ольгу неугомонная Рощина, я не стала, но Виктор побагровел и еле сдерживал гнев: похоже, эта девица действовала ему на нервы не хуже шоковой терапии.

Игнатов появился минуты через две и сразу же оговорился:

— Я не отказываю вам только потому, что вы приехали с рекомендацией от Елены Николаевны и с первого раза убедили меня в своей порядочности. Надеюсь, все сказанное здесь вы поймете и опишете правильно и не дадите моим недоброжелателям повода для сплетен. Конечно, я уже пообщался с правоохранительными органами, но им-то я не мог дать субъективную характеристику событий — их это вообще не интересует, — усмехнулся депутат. — У нас сейчас опасно не только разглашать собственное мнение, но и даже стать случайным свидетелем свободы мысли. Кстати, Ольга Юрьевна, а вы не задумывались, почему Геннадия убили накануне интервью с вами? — открыто спросил Игнатов.

Конечно, мы и сами задавались этим вопросом еще в редакции, но не каждый, даже в условиях демократии, отважится играть в открытую и задавать такой вопрос представителям прессы прямо в лоб! Честно говоря, я даже немного опешила и сразу же представила себя не в качестве репортера газеты «Свидетель», а в роли респондента оного печатного издания. Но опыт у нас с Виктором в таких делах был достаточно большой, поэтому я сразу взяла себя в руки.