Колесо крутится. Кто-то должен поберечься - Этель Лина Уайт

– Пожалуй, что уже лучше, чем английским. И весь разговор был настолько простой, что даже профессор не смог бы наломать дров. Мне очень жаль, но никаких неясностей не осталось… Вы выглядите изможденной, давайте я вам что-нибудь принесу?

– Нет уж. Мне обещала что-нибудь принести мисс Фрой, и я постараюсь ее дождаться.

Твердый взгляд девушки показал Хэйру, что она будет стоять на своем до конца. Поскольку сам он считал мисс Фрой кем-то вроде призрака, у него не было оснований полагать, что та принесет Айрис хоть что-нибудь полезное. Поэтому он решил, что позже повторит свое предложение. Уже в дверях ему что-то пришло в голову, и Хэйр поманил девушку за собой в коридор.

– Я только в одно не смог въехать, – признался он. – Баронесса обратилась к парню на каком-то диалекте, который для меня звучал совершенно тарабарски.

– Видите, они действительно из одной местности! – торжествующе воскликнула Айрис.

– Угу. Но мы все равно не знаем, что именно она сказала, так что проку никакого. Ладно, салям алейкум, проведаю вас позже.

Хэйр ушел, а Айрис сжалась в комок в своем уголке, раскачиваясь в такт движению поезда. Он как раз проходил через участок, где один тоннель следовал за другим, и все вокруг громыхало, словно небо укатывали гигантским катком. Шум буквально резал слух. За весь день Айрис толком ничего не ела, и силы начали ее покидать. Поскольку раньше она почти никогда не болела, ее страшила перспектива свалиться, но постоянный звон в ушах беспокоил еще больше. Когда в дверях купе показалась медсестра и поманила доктора наружу, Айрис чуть не подпрыгнула, однако ее мысли продолжали неистово вращаться вокруг главного сегодняшнего события – обморока.

«Вот я на платформе… а потом куда-то проваливаюсь. Когда я пришла в себя в зале ожидания, все эти женщины, забавный маленький носильщик – все это действительно было? Конечно же, было, иначе я не попала бы на поезд… С мисс Фрой я познакомилась именно в поезде! Они уверяют, что она мне приснилась. Но если так, то приснился и зал ожидания, и поезд… Значит, я не в поезде? И вообще до сих пор не очнулась? Так и правда можно с ума сойти!»

Айрис почувствовала, что близка к истерике, и собрала волю в кулак.

«Чушь! Я в сознании и еду в поезде. И это означает, что я действительно познакомилась с мисс Фрой. Просто здесь какая-то загадка, и меня пытаются запутать. Хорошо же, в таком случае мне придется разоблачить обманщиков!»

До сих пор ее занимало скорее собственное благополучие, чем судьба мисс Фрой. С самого рождения Айрис баловали, и неудивительно, что она выросла эгоисткой; при этом к веселой и беззаботной девушке всегда относились доброжелательно. Но теперь ее судьба неожиданно переплелась с судьбой совершенно невзрачной учительницы. Айрис снова и снова перебирала в мыслях эпизоды их краткого знакомства. И вдруг туман, заполнявший мозг, рассеялся, наглухо закрытая ячейка в памяти со щелчком открылась. Айрис вскочила на ноги, чем привлекла внимание баронессы.

– Мадемуазель чувствует себя хуже?

– Мадемуазель чувствует себя гораздо лучше! И намерена проверить кое-какие воспоминания. Я поговорю с другими англичанами из нашей гостиницы, которые видели меня в обществе мисс Фрой!

Теперь, когда Айрис была готова доказать, что мисс Фрой существует, она вновь задалась вопросом: где же она? Поезд досконально осмотрен; мисс Фрой в нем нет. Но больше ей просто негде быть! Коридоры и купе битком набиты, она не могла выпасть ни в дверь, ни в окно – это сразу заметили бы. По той же причине никто не мог связать ее, сунуть в мешок и выбросить. Спрятаться ей тоже негде, да и зачем мисс Фрой прятаться? Одним словом, при таком количестве свидетелей мисс Фрой была практически гарантирована от любых неприятностей, случайных или злонамеренных.

Отчаявшись, Айрис решила отложить эту проблему на потом.

«Чтобы объявить ее в розыск, нужно сперва доказать, что она ехала в поезде, вот и давай, – размышляла она. – Дальше пусть разбираются другие».

Вспомнились требования, которые профессор предъявляет к доказательствам. Ее свидетели удовлетворят самому взыскательному вкусу – ведь они англичане до мозга костей!

Пока Айрис копалась в сумочке в поисках зеркальца и помады, баронесса не сводила с нее глаз. Она смотрела совершенно безучастно, тем не менее каким-то образом Айрис почувствовала, что та занята какой-то тайной деятельностью, плетет нити сложных интриг.

«Она что-то задумала. Нужно ее опередить!»

Айрис заторопилась и тут же снова утратила контроль над собой. Руки задрожали, в результате линия рта стала ярко-алой полосой, вызывающей ассоциации с раздавленной сливой – в то время как надпись на футляре с помадой обещала всего лишь «розовый бутон». Расческу Айрис так и не нашла, махнула рукой и выбежала в коридор.

Мужчины, которых она толкала, таращили глаза, женщины издавали какие-то жалобные звуки. Сказать по правде, Айрис воспринимала этих людей лишь как досадные препятствия на пути. Она потеряла уже столько времени, что каждая секунда задержки все сильнее давила на совесть. Все, что она видела перед собой – хотя и где-то вдалеке, – это неясная фигура пропавшей учительницы. Надо успеть!.. Однако между ней и ее целью постоянно мелькали какие-то физиономии, то ухмыляющиеся, то сердитые; они сразу таяли, словно клочья тумана, а на их месте возникали новые. Глаза сверкали, зубы блестели, тела перекрывали проход. Айрис пробивалась вперед, ее щеки раскраснелись, волосы рассыпались и лезли в глаза. Лишь прорвавшись в относительно свободный участок коридора и увидев там профессора, который курил, глядя в окно, Айрис вспомнила о приличиях, устыдилась спешки и, задыхаясь, пролепетала:

– Я, наверное, на чучело похожа? Ужасная толпа, никто не уступал дорогу…

Профессор даже не улыбнулся в ответ – несмотря на всю живописность, которую придавали девушке распущенные волосы и горящие щеки, в подобном облике был оттенок вульгарности, который вовсе его не прельщал.

Не одобрил ее вида и мистер Тодхантер, дверь купе которого была открыта. Хоть он и считал себя ценителем женской красоты, на деле ухоженность привлекала его значительно больше естественности. В картинах он тоже больше всего ценил рамы, поскольку полагал, что любая красота требует надлежащего оформления. Естественный вид допустим разве что в спальне и уж никоим образом не во время железнодорожной поездки. В гостинице он неоднократно видел Айрис в компании таких же, как и она, полуодетых красоток, но впервые обратил на нее внимание, только когда она надела платье.

– Что это за девушка? – поинтересовалась его жена, на миг оторвавшись от иллюстрированного журнала.

– Одна из той банды в гостинице.

– О господи!

В соседнем купе Роуз Флад-Портер приподняла голову с мягкой кожаной подушечки, которую всегда брала с собой в дорогу. Это движение пробудило от дремы ее сестру, и та тоже навострила уши. Айрис, не подозревая, сколько у нее слушателей, продолжала громко и возбужденно объяснять профессору: