Жизнь на кончиках пальцев – 2 - Маруся Новка

— Я буду через пять минут, — сообщил Алексей, — выходи.

— Сейчас, — ответила Звездинская, подумала: «Вот ведь жлоб самонадеянный! А если бы я не была одета? Мне что, нужно в пижаме или спортивном костюме бежать к тебе?» — но все это было из разряда «накручиваний самой себя». Славочка прекрасно понимала, что никогда и ни за что не выскажет Гассерту никаких претензий.

Слишком многим она была обязана любовнику. Слишком многое их связывает. И от его доброжелательности и снисходительности сейчас зависит выполнение плана Мсти на счет совместной семейной жизни с Сереженькой Истоминым. Затянуть юношу в ЗАГС, стать его женой и полноправной обладательницей его тела и души — от этой идеи Звездинская отказываться не собиралась.

— Почему ты не поднялся ко мне? — любопытствовала Славочка, капризно надув губки и усаживаясь в авто. — Я так устала и неважно себя чувствую.

— А по внешнему виду этого не скажешь, — усмехнулся Алексей.

— Это генетика, — Мстя, задумавшая в это лето, отправив Истомина на гастроли, сделать круговую подтяжку, в секреты своей красоты посвящать кого-либо не собиралась. — Так куда мы едем? — заинтересовалась конечным пунктом маршрута.

— Поужинаем в ресторане, — снизошел до объяснения Гассерт. — Заодно поговорим.

Алексей Викторович не стал рассказывать любовнице о том, что задействовал особо доверенных лиц, дабы навести справки о семье Истоминых.

Конечно, ему приходилось и встречаться, и беседовать лично с Сергеем Васильевичем. Но этот «заезжий варяг» до сих пор оставался для него «тёмной лошадкой». Лучшим другом губернатора области и ставленником аппарата президента страны.

Гассерт прекрасно знал, какие огромные денежные потоки проходят через Истомина. И был не прочь отщипнуть для себя толику малую. Но вот доступа и возможности осуществить задуманное не имел. Потому как в глазах общественности и бонз Южной Пальмиры Истомин выглядел кристально чистым и честным человеком, все силы и умения которого направлены во благо города, а заодно и страны, которую он покинул вскоре после того, как Великий и Могучий треснул по швам и развалился на осколки. Правда, вернулся по первому зову и начал созидать, восстанавливать и строить.

В то, что Истомин не запускает руку в карман города, Гассерт не верил. Не бывает такого! Не может быть просто потому, что не может! Нужно найти какой-то грешок в этом чистоплюе! Нужно отыскать маленькую дырочку или прореху в его идеальной оболочке! Расширить и проникнуть! А уже потом начать диктовать свои условия.

Не использовать то, о чем узнал нынче ночью — было бы непростительно! А потому, уже после обеда, в кабинет Алексея Викторовича, расположенный на третьем этаже здания на Куликовом поле, вошли два помощника, которым чиновник всецело доверял.

— Если бы вы, Алексей Викторович, очертили круг задач более конкретно, мы бы знали что и где искать, — вздохнул первый.

— Узнать не удалось почти ничего, — подержал коллегу второй, — ни в чем предосудительном Истомин замечен не был. Дом-работа-дом. Редкие посещения общественных мероприятий. Никаких связей на стороне. Любит жену. Каждый месяц посещает родителей, живущих в селе недалеко от Столицы. Сын окончил хореографическое училище в этом году. Странный выбор для единственного отпрыска строительного магната, но чем он обусловлен и как будет продолжаться карьера юноши — пока неясно.

Гассерт поблагодарил и отпустил подчиненных, подумав, что придется работать с теми сведениями, которые есть. И еще раз порадовался тому, что узнал нынешней ночью.

Мстислава вяло ковыряла вилкой салат и ждала, пока Алексей закончит поедать сочащийся кровью бифштекс. Недовольно морщилась, глядя на мясо. Не понимала, как можно получать удовольствие от употребления полусырого куска плоти невинно убиенной коровки.

Алексей Викторович отложил в сторону приборы, промокнул рот салфеткой, которую тут же небрежно бросил на стол. Сделал едва заметный жест рукой, подзывая официанта, сразу заспешившего к столику.

— Кофе мне и чай даме, — отдал распоряжение. — Передайте повару, что бифштекс получился отменный! Как раз такой, как я люблю.

Официант, радостно улыбаясь от похвалы, нагрузил посудой поднос и удалился выполнять заказ.

— Как прошел день? — спросил Гассерт.

— Ну а ты как думаешь? — фыркнула Звездинская. — Отсыпалась, конечно! — тут же перевела разговор в нужное ей русло, считая, что чем раньше начнется беседа — тем лучше. Необходимо закончить все побыстрее и ехать домой. Завтра ей предстоит быть в училище, а вторую бессонную ночь она не выдержит:

— Ты хотел поговорить о чем-то конкретном?

— Расскажи-ка мне, голубушка, что ты знаешь о своем ученике? — Алексей вынул папиросу из серебряного портсигара, прикурил от поднесенной официантом* зажигалки. — И постарайся ничего не упустить.

— Даже не знаю с чего начать? — пожала плечами Звездинская.

— Начни с отношений, вас связывающих, — Гассерт пристально смотрел в лицо Мстиславы. — И не вздумай мне врать! Я сразу понял, что ты успела охмурить мальчишку.

— Да! — Мстя вскинула голову. — Но это вовсе не то, о чем ты подумал! Сережа для меня не просто мальчик на одну ночь! А значительно больше!

— Вот даже как? — Алексей Викторович удивлено вскинул брови. — И какие же у тебя планы на нашего юного друга? Надеюсь, ты не замуж за него собралась?! — расхохотался.

— А если и так?! — Звездинская не понимала, что смешного нашел в её намерениях любовник. — Ты сам говорил, что мне нужно найти достойного мужчину и устраивать свою жизнь!

— И никого достойнее семнадцатилетнего отрока тебе не попалось? — продолжал ерничать Гассерт.

— Сереже уже восемнадцать! — поправила. — Он совершеннолетний и вправе сам принимать решения!

— И его решение должно заключаться в браке с сорокалетней дамой? — Алексей, дабы не ранить хрупкую душу бывшей балерины решил приуменьшить её возраст.

— Ну и что? — взвилась Мстя. — Он сам говорил, что ему нравятся женщины постарше! Я и без того выгляжу моложе своих лет! А после операции, на которую, как я надеюсь, ты дашь денег, разница в возрасте не будет видна совершено! — и как последний довод, выпалила: — И потом, мы любим друг друга.

— Да? — удивился Гассерт. — Значит, нынче утром мне почудилось, будто он признавался в любви другой девушке?

— Это ничего не значит! — истеричила Мстислава. — Диана его сестра! Вот пусть ею и остается! Эта, так называемая любовь, ему просто примерещилась! Так бывает между партнерами по сцене. На самом деле от любви в этом чувстве ничего нет! Любовь — это другое!

— Не ори, — одернул Алексей, — на нас уже обращают внимание. Лучше выпей свой чай и продолжим разговор.

Звездинская выполнила приказ любовника и снова уставилась на него: