Лощина Язычников. Книга Блэквелл - Николь Фиорина

я слишком далеко зашел в этом оцепенении, чтобы оно прекратилось. Ничто не могло остановить меня.

Ничто, пока мой взгляд не упал на длинные волосы Фэллон, спутанные бурей. Сквозь бушующую белую войну ее волос ее ясные глаза встретились с моими. Я вдохнул, звук ее дыхания звучал в моих ушах, как будто она стояла рядом со мной.

Затем все остановилось, и двери остановились.

Спокойствие. Неподвижность.

Глаза Кейна сузились до узких щелочек.

Толпа озадаченно огляделась, ища ответы на то, что только что произошло.

Последний мимолетный взгляд на девушку, которая вернулась домой, и я пошел вперед сквозь толпу и вышел из Вуду, Зеф и Бэк последовали за мной.

Мы втроем сидели вокруг костра на небольшой поляне в лесу, недалеко от моей собственности.

— Серьезно, Джулс. О чем ты думал? — спросил Бэк, лениво взявшись за горлышко пивной бутылки и позволив ей покачаться между согнутыми коленями. Прошли часы, и огонь потрескивал между нами, когда мы погрузились в свои мысли.

Я отпил из бутылки, обдумывая свои слова.

— Я не думал.

Я наклонил голову в сторону хижины, где на подоконнике мерцал свет масляной лампы.

— Что-то не так.

Или, возможно, что-то было не так внутри меня. Я никогда раньше не делал ничего подобного, в открытую. Я бы никогда не поставил никого из нас в такое положение. Я откинулся на спинку стула и положил бутылку на колено.

— Что-то очень не так.

— Ни хрена.

Зеф склонил голову набок, и его светлые волосы упали на один зеленый глаз.

— Это та девушка. С тех пор как она приехала, ты стал другой, — сказал он с таким презрением.

Если бы они знали, что я забрал ее машину с обочины дороги только для того, чтобы снова увидеть ее, они бы задали вопросы, на которые у меня не было ответов, потому что я не знал, что, черт возьми, я делал. Я должен был держать свои мысли о Фэллон при себе.

— Фэллон не имеет к этому никакого отношения.

— С каких это пор ты называешь ее по имени? — протянул Зеф.

Я показал ему средний палец.

— В любом случае, забой коз недостаточно хорош, — добавил Бэк с легким запинанием, как будто эти мысли еще не приходили мне в голову, беспокойство разъедало нас обоих. В конце концов, он вырубался на моем диване и к утру уходил на работу на кладбище, избегая неприятностей в своем доме — избегая своего отца. — Должен быть другой способ снять проклятие.

Ворон сидел неподалеку, два снисходительных глаза смотрели на меня из глубины леса. От его пронзительного крика у меня кровь застыла в жилах. С тех пор как я родился, предзнаменование смерти преследовало меня, но только усилилось с тех пор, как приехала Фэллон — с тех пор, как ее машина проехала под знаком Воющей Лощины. Ворон снова каркнул, напоминая мне, что у меня не так много времени. Смерть приближалась, и я понятия не имел, за кем она последует следующим. Или чьими руками.

— Фрик уставилась на тебя, Блэквелл, — заявил Феникс, внезапно появившись из темных теней леса, направив на меня указательный палец.

Я мог видеть в темноте, как часто видели те, кто не отбрасывал тени. В его взгляде плескалась злоба. Феникс огненным, и его внутренние сражения были написаны в его сияющих радужках, потому что ему было трудно сдерживаться, но это был единственный способ, которым проклятый выжил так долго.

Оставайся пустым, оставайся отстраненным, поступай правильно по отношению к ковену.

— И у меня такое чувство, что это взаимно, — добавил он.

Она танцевала, а я смотрел, как она танцует. Фэллон поскользнулась, и я не смог удержаться от реакции. — Вы совершенно неправильно это поняли.

Феникс покачал головой и опустился на деревянный стул.

— Разрушение этого проклятия стоит на первом месте.

Моя челюсть сжалась.

— Я сказал, что это ничего не значит. Простая реакция, а теперь забудьте это.

Лес моргнул под резкостью, которая исходила от моих слов. Остальные замолчали. Все, что осталось, — это лес, просыпающийся ночью. Корни стонали под холодной почвой, ветви и листья шелестели. Лес был живым и подвижным, и я закрыл глаза, наслаждаясь его постоянной стабильностью.

Если бы не моя преданность язычникам, моей теневой крови, текущей в моих венах, было бы достаточно, чтобы никогда не подвергать сомнению мои приоритеты. После того, как я увидел, как проклятие разрушило наши семьи, я ничего так не хотел, как разрушить его.

Двенадцать лет назад, после смерти Джонни, мы заключили договор в лесу и скрепили его своей кровью. Я провел большим пальцем по шраму на ладони в качестве напоминания.

Это отличалось от остальных наших шрамов. Это что-то значило.

За последние двенадцать лет мы залегли на дно, заслужили доверие города, стали образцовыми гражданами, вели себя хорошо, получили доступ, пожертвовали отношениями. Мы сделали то, чего не смогли наши отцы. И мы были так близки.

— Что это было, Джулс? — наконец спросил Бэк, когда огонь горел у наших ног, и мы вчетвером сидели вокруг него в кругу.

Инцидент в Вуду. Дверь распахнулась. Наполненный яростью шторм, сотканный из магии, страх пронёсся по бару, и взгляд Фэллон застыл на моем, накрыл меня, утешил, каким-то образом вытащил меня из этого.

Я откинул голову назад и открыл глаза к беззвездному небу, наблюдая, как дым и искры от костра поднимаются в темноте к луне. — Я не знаю, — сказал я через выдох, ложь царапала мое горло.

— Давай просто расслабимся сегодня ночью. Внутри тебя что-то есть, и тебе нужно это вытащить.

Феникс хотел высвободить свою магию, выпустить свой гнев. И он использовал меня как оправдание.

— Бегущий человек, Джулс. Будь свободен, как раньше, это было слишком давно.

— Никто никуда не бежит.

Я не бегал по лесам уже двенадцать лет. И сейчас не побегу.

Остальные вели себя тихо. Феникс бросил свою бутылку в огонь. Языки пламени взметнулись в небо между нами, и золото в его глазах изучало меня сквозь пламя.

— Ты не контролируешь меня.

— Кто-то должен, — сказал ему Зеф.

Бэк покачал головой.

— Мы не можем. Джулс прав.

Феникс засмеялся, вставая и указывая на меня.

— Это не Джулс. Джулс ушел двенадцать лет назад. Я больше не знаю, кто это, черт возьми, такой.

Он покачал головой и ушел.

Бэк встал, повернувшись лицом к своему отступлению.

— Отпусти его. К утру он забудет, — сказал я со вздохом, поднося пиво ко рту. Я наклонил бутылку и закрыл глаза.