Метро 2033. Муранча - Руслан Мельников

— Ты что несешь, Тютя? — поморщился Илья.

— Кары уже начались, дяденька. Давно начались и продолжаются до сих пор. Тютя видит, Тютя слышит, Тютя знает. Тютя понимает. Последняя кара пришла. Саранча…

— Муранча, — машинально поправил Илья.

— Саранча, саранча, саранча! — Тютя вел себя как капризный ребенок. — Большая саранча. Записано было: саранча — значит саранча.

Илья, наконец, сообразил, какие аналогии проводит воспаленное воображение Тюти и какими белыми нитками Приблажный пытается сшить то, что несвязуемо.

— Вообще-то, в библейских-то карах, насколько я помню, саранча не последней была, — усмехнулся Илья. — Напутал ты что-то, Тютя. Последовательность у тебя не та.

— Тю на тя, глупый дяденька! — Тютю аж трясло от обиды и раздражения. — Не важно, в какой последовательности и как насылаются кары. Важен итог. А итог таков: из-под земли грешникам уже не выбраться. Большая саранча сожрет здесь всех, кроме праведников. Тютя знает!

— Большая саранча еще не в метро, — напомнил Илья.

— Она придет в метро. Скоро уже. Тютя знает. Знает! Знает!

Илья покачал головой. Спорить с сумасшедшим — себе дороже. Но удержаться от спора он уже не мог.

— Эти твои кары египетские… Они ведь вроде фараону были посланы, чтобы он евреев отпустил. А у нас здесь никакого фараона нет.

— Тю на тя! — тихонько хихикнул Тютя. — Есть, есть фараон! Самый главный фараон, который сидит в каждом из нас и держит в нас то, что должно выпустить. И который не выпускает.

— Что не выпускает-то?

— Злую желчь и ненависть, похоть и зависть, гордыню и алчность, невоздержанность и отчаяние, уныние и тщеславие. Все, что травит человека изнутри.

Илья махнул рукой:

— За уши у тебя все притянуто, Тютя. Нет никакого фараона. И вода в кровь пока, слава богу, не превращается. Да и все остальное тоже — выдумки твои.

— Ах, выдумки?! А ты попробуй, Колдун, попить водицы с поверхности — отравленной и неочищенной. Так ведь кровавой рвотой сразу изойдешь. Чем это не превращение воды в кровь? А подумай, что загнало людей под землю? Разве не гром, буря и огненный дождь?

— Ракеты и бомбы, вообще-то, — вставил Илья.

И не был услышан.

— А мрак подземелий, в котором мы живем и который душит нас, — чем не тьма египетская?

Илья вспомнил рассказы сельмашевцев о темноте, якобы убивающей людей. Ее, значит, Тютя тоже приплел…

— И скотина нормальная наверху вся передохла. Такого мора никогда раньше не было. А язвы на коже? Разве ты не видел их у тех, кто часто выходит наружу и много времени там проводит?

Лучевая болезнь действительно оставляла следы в виде жутких язв.

— Но ведь это совсем другое!

— И мошки с песьими мухами на нас уже насланы. Гнус и летающие пираньи… — Похоже, Тютя подводил под свою теорию любые слухи, будоражившие воображение метрожителей. А может быть, он сам же их и распространял с этой целью? — И казнь лягушками тоже уже вершилась. Вспомни, кто твою станцию уничтожил, Колдун? Жабы!

А вот этой темы Тюте касаться не следовало.

— Слушай ты, — прохрипел Илья, — еще одно слово и…

— И первенцы наши гибнут. Знаешь, сколько детей и младенцев в метро умирает? — Приблажный сделал скорбную мину. Потом улыбнулся, словно вспомнив о чем-то важном. — Да ведь и твой первенец тоже…

Илья метнулся к решетке, но Тютя, звякнув «веригами», с неожиданным проворством отступил назад. Илья поднял автомат.

— Убью! — глухо сказал он. Тютя растерянно улыбнулся и развел руки:

— Тю на тя! А кто же тогда вас, неразумных, спасать-то будет? Кто вразумит вас? Кто покаяться уговорит? Тютю убьешь — спасения не получишь, Колдун. А коли сам не спасешься — как мертвых жену с сынишкой из геенны огненной вызволишь?

— Убью! — тихо и твердо повторил Илья. Указательный палец правой руки уже поглаживал спусковой крючок калаша.

— Колдун, мать твою! Совсем сдурел?!

На него набросились. Сзади. Двое. Повалили. Отобрали автомат.

— Ты что это надумал?! — Недовольное лицо Инженера нависло над Ильей. Из-за плеча начальника станции выглядывал озадаченный Бульба. — Здесь тебе не Аэропорт, чтобы стрелять во все, что движется.

— Этот ублюдок… — процедил Илья.

— Он мне нужен, — отрезал Инженер, — так что уймись, понял?

Больше Илья не сказал ни слова. Молча встал. Молча отряхнулся.

Бульба, державший его АК, оружие возвращать не спешил.

— Заходи, Тютя. — Инженер собственноручно открыл решетчатую створку, перегораживавшую туннель. И едва Тютя скользнул в проход, запер замок снова.

— Спасибо, дяденька. Ты добрый, ты, может быть, и спасешься, — посулил Тютя.

— Иди за мной, — велел Инженер. — Поговорить надо. Расскажешь обо всем, что видел и что слышал в метро.

— Тютя готов говорить, — закивал Приблажный. — Сначала Тютя поговорит здесь. Потом пойдет говорить дальше. Да, дяденька?

— Пойдет-пойдет, — пообещал Инженер. И, повернувшись к часовым, добавил: — Через час смену пришлю. Бульба, ты это… приглядывай за Колдуном.

* * *

Сменившись ровно через час и сдав автоматные рожки с патронами следующей паре часовых, Илья и Бульба вернулись на станцию. И попали, судя по всему, в самую гущу событий.

Еще из туннеля они услышали гул голосов и отрывистые истеричные выкрики Тюти:

— Грехи тяжкие!.. Кара небесная!.. Не по-людски живете!.. Саранча придет в метро!.. Большая саранча!.. Ничто ее не остановит!.. Всех сожрет!.. Скоро!.. Тютя знает!.. Кайтесь!.. Живите праведно!.. Последние часы!.. Может быть, спасетесь!.. Слушайте Тютю!.. Слу-у-ушайте!..

Перед небольшим костерком, разложенным в самом Центре станции, царило непривычное оживление. Горела пара факелов, светили фонарики. Зал и обе платформы были заполнены народом. Между многоярусными грибными плантациями, выступающими из тьмы станками, грудами металла и палатками, шумели люди. Все население Сельмаша, за исключением часовых, стянулось единственному костру.

Илья увидел, как разъяренный Инженер, окруженный полудюжиной вооруженных то ли помощников, то ли охранников, за шиворот тащит Тютю сквозь толпу.

Толпа неохотно расступалась и недовольно гудела.

Илья и Бульба поднялись с путей на платформу, протолкались поближе.

— Не обижайте Тютю, если хотите спастись! — бился в лапищах Инженера тщедушный юродивый. — Помогите Тюте! Выслушайте Тютю! Поверьте Тюте! Ибо не видит пока Тютя спасения для этой станции! Ибо скорбит обо всех вас Тютя! Ибо жалеет он вас! И ноет у Тюти сердце оттого, что будет с вами!