Проигравший получает все - Анна и Сергей Литвиновы

– Да нет вопроса! – ответил Велихов, подражая «комсомольскому стилю»

Барсинского, который был заразителен (как и его идея).

– Тогда заметано! Набросай мне программку первых трех заседаний и приходи… – Барсинский полистал блокнотик, – скажем, через недельку. Лучше в комнату в общаге – 625-я, знаешь? Лады?

Велихов чуть не закричал: «А почему не завтра?», но сдержался и просто радостно кивнул.

Через неделю он пришел к Бобу с планом сразу пяти первых заседаний.

Барсинский внимательно прочитал скоропись Андрея. Ничего не сказал, но по его, как всегда, Довольно-таки непроницаемому лицу было все же заметно, что предложения Велихова ему нравятся.

Затем Боб спросил:

– А что с деньгами?

– С деньгами? – удивился Андрей. – Ты же сам сказал, что разберешься с помещением. И аппаратурой. А я готов работать забесплатно.

– Ты плохо знаешь музыку, – слегка нравоучительно произнес Боб. – А великий Шаляпин говорил, что забесплатно только птички чирикают… Как ты представляешь себе: каким образом мы будем реализовывать билеты на наши, э-э, заседания?

– Ну, не знаю… Через комитет комсомола, может… Отличникам учебы…

Активистам…

– Все правильно: отличникам и активистам. Но – за деньги. Как ты думаешь, рубль за билет – будет нормально?

– Наверно…

– Вот и хорошо… Тогда я прокачаю этот вопрос на комитете. Но это формальность. Они, конечно же, будут в восторге. А потом… Я возьму на себя помещение, билеты, охрану, аппаратуру… Ну, а ты, мой дорогой, готовь свою культурную программу. И в конце месяца объявим премьеру. Напиши, кстати, текст рекламки для многотиражки… Да, еще: как будем делить прибыль?

Андрей был ошеломлен. Он ни на секунду даже не задумывался, что его идея принесет какие-то там деньги.

– Н-ну, я не знаю… – замялся он.

– Предлагаю «фифти-фифти». Пятьдесят процентов мне, пятьдесят – тебе.

Не против?

– Пожалуйста.

– Только молчи об этом, понял? Как рыба молчи! Узнают – можно будет партбилет на стол положить. Понял?

– Конечно.

От Барсинского Андрей уходил с двойственным чувством. Он, с одной стороны, радовался, что его идея принята и, благодаря энергии и связям Боба, кажется, скоро воплотится. С другой стороны, одно упоминание о каких-то там будущих – наверняка левых! – доходах повергало его в ужас.

Он никак не мог даже предположить, что времена очень скоро поменяются.

И слово «доходы» перестанет быть неразрывно связано с эпитетом «левые».

Барсинский, кажется, это чувствовал.

* * *

Первое заседание студенческого клуба «Вектор» прошло через месяц.

Все было так, как задумывал Велихов: столики, свечи, сухое вино…

Сперва он рассказал о жизни и творчестве Цветаевой, с прочтением стихов и исполнением под гитару песни из кинофильма «О бедном гусаре замолвите слово»; затем – просветил собравшихся об истории знакомства и начале творческого пути «ливерпульской четверки» («продолжение следует!..»). После были танцы, которые вел опять же Велихов (термина «диск-жокей» тогда Даже в помине не было).

Публика осталась донельзя довольной.

Билеты на вечер представляли собой прямоугольники, нарезанные из почтовых открыток и снабженные подписями Велихова и Барсинского. Вход в фойе Дома культуры бдительно охраняли два гиганта-близнеца из комсомольского оперот-ряда.

По окончании более чем успешного представления Боб передал Велихову его долю выручки, тридцать два рубля, и эти деньги отравили Андрею сознание от собственного неоспоримого успеха.

Уже после четвертого заседания клуба (Велихов как раз закончил жизнеописание «битлов») не осталось, казалось, ни единого студента в двадцатитысячном институте, кто не слыхивал о клубе «Вектор» и не стремился попасть на его заседание. Двое амбалов-близнецов уже не могли сдерживать толпу безбилетников. Пришлось усилить их еще тремя. К тому же поставить патруль у запасного выхода, а также по охраннику у каждого из окон. Барсинский выставил десять дополнительных столов и повысил цену за билеты до двух рублей. Как бы между прочим он сообщил об этом Велихову, и у того тревожно заныло под ложечкой. Однако после каждого заседания потный и счастливый Андрей становился богаче уже на пятьдесят два рубля. Это были очень хорошие деньги.

Настолько хорошие, что за них вполне могли бы посадить.

* * *

Вскоре Велихов стал в институте суперпопулярным.

Он и ранее не жаловался на недостаток внимания со стороны однокурсников и однокурсниц. Первых привлекал его общительный и беззаботный нрав. Вторых – то же самое плюс высокий рост, правильные черты лица и вечный безмятежный румянец.

Теперь же, после успеха «Вектора», Андрей стал популярен, словно те рок-звезды, о которых он рассказывал. Дня не проходило, чтобы он не ловил на себе (на лекции или в буфете) страстного взгляда девушки, мечтающей стать новой пассией звезды. Порой они сами подходили к нему, завязывая знакомства. А уж о тех, кто обступал его по окончании вечеров, даже говорить нечего.

К чести Велихова сказать, пользовался он своею славой аккуратно и весьма, весьма разборчиво Был радушен, внимателен, тактичен. Никому ничего не обещал. О победах своих не трепался. И тщательно присматривался к представительницам прекрасного пола, памятуя о совете отца:

«Спать ты можешь с кем угодно. А жена должна быть: раз – умной, два – ласковой и три – послушной». Андрей к этому отцовскому списку добавлял про себя еще: «И красивой». Жизнь с дурнушкой он посчитал бы ниже своего достоинства.

Однако столь редкостного и противоречивого сочетания – умной, ласковой, красивой и послушной в одном лице – Андрей пока не встречал и потому держал свое сердце на замке, несмотря на ухаживания со стороны женского пола.

Боб Барсинский присутствовал на всех без исключения заседаниях-представлениях «Вектора». Сидел за «директорским» столиком в первом ряду. Часто приводил с собою гостей, причем никогда ими не были девушки.

Личная жизнь Боба вообще оставалась для Велихова, равно как для прочих, тайной за семью печатями. Казалось, женщины вовсе не интересуют его. Вечно он смотрел куда-то мимо них. И они, Похоже, не очень-то жаловали Боба.

Гостями Барсинского в клубе всякий раз оказывались нужные люди: то секретарь комитета комсомола с супругой, то прогрессивные деятели из институтского парткома, то представители райкома комсомола, а пару раз даже инструктора из горкома ВЛКСМ. (Каждый раз, когда ожидался высокий гость, Барсинский говорил Велихову: «Ты там смотри поаккуратней», – и неопределенно шевелил в воздухе пальцами. И тогда Андрей читал стихи Маяковского и Асеева, а вперемешку с заграничными хитами запускал: «Слышишь, время гудит: БАМ!».) В ходе представления Боб что-то все время нашептывал гостям – порой они невпопад смеялись, сбивая Андрея. После заседания все вместе распивали в задней комнате водку, и высокие визитеры заплетающимся языком пытались дать Велихову указания по части идеологии.