Дверь. Альбом - Мэри Робертс Райнхарт

class="p1">— Мисс Белл, вы когда-нибудь слышали о молодой женщине по фамилии Понтер?

— Кажется, нет. А почему вы спрашиваете?

— Флоренс Понтер?

— Флоренс! Та самая Флоренс, которая звонила Саре?

— Может быть, хотя я в этом и не уверен.

— Ну, что ж, я рада, что вы ее отыскали. Она должна что-то знать.

— Да, — произнес он. — Да, думаю, ей было кое-что известно. К сожалению, она никогда теперь нам этого не скажет. Вчера вечером ее застрелили.

Позже, возвращаясь мысленно к этому разговору, я каждый раз недоумевала, почему он не рассказал мне тогда сразу об этом преступлении во всех подробностях. Возможно, он все еще плохо себя чувствовал, а может быть, у него были на то свои причины. Во всяком случае, он сказал только, что девушка была застрелена и в ее комнате, как и у Сары, что-то явно искали. Полиция отправила тело в морг.

— Между этими двумя убийствами есть некоторое сходство, хотя эту девушку и застрелили, а не закололи. Например, — я не хочу бередить ваши раны, — но у нее тоже были сняты с ног туфли. И хотя ее комната не была в таком состоянии, как комната Сары, кто-то явно осмотрел там все. Готов в этом поклясться. Судя по всему, она была аккуратной женщиной, очень тихой, и…

Неожиданно я вспомнила. Тихая, очень тихая женщина. Такими же точно словами описал Джозеф молодую женщину, которая вчера хотела увидеться со мною.

— А не она ли приходила сюда вчера?

— Вчера?

— Как она была одета? Что она собой представляла? Я отдыхала, и Джозеф не пустил ко мне какую-то молодую женщину. Может быть…

В следующее мгновение он уже стоял в холле и громко звал Джозефа. Как я и боялась, мое предположение полностью подтвердилось. Джозеф не только опознал ее по фотографии, но и вспомнил, что на ней был синий жакет и платье в клетку.

Отпустив Джозефа, который, судя по его виду, был совершенно потрясен случившимся, инспектор рассказал мне все, что ему было известно об этом деле.

Флоренс Понтер была убита выстрелом в голову. Пуля прошла навылет. Но убийца этим не удовлетворился. Он попытался сжечь тело, и если бы не случайность, ему бы это несомненно удалось. Какой-то фермер по фамилии Хокинс вышел в десять часов вечера посмотреть заболевшую корову и в овраге, примерно в двухстах ярдах от своих ворот, заметил яркое пламя.

Рядом проходит дорога на Уорренвиль. Подумав, что кто-то из проезжавших мимо на машине бросил в куст горящую сигарету, от которой и начался пожар, он вернулся домой за старым одеялом и метлой, чтобы с их помощью погасить пламя. Не успел он этим заняться, как понял, что перед ним. Он сбил огонь одеялом и вызвал полицию. Если бы не больная корова, тело полностью сгорело бы, так как в доме уже все легли спать.

Однако опознание все равно было бы затруднено, если бы не одна мелочь, которую — как это часто бывает, по словам инспектора, в подобных случаях — преступник проглядел: в том месте, где лежало тело, протекал тоненький, в ниточку, — я сама видела его позже — ручеек. Таким образом, та часть одежды, которая соприкасалось с влажной землей, не была уничтожена, и это позволило установить, что на несчастной женщине был темно-синий жакет и платье в крупную клетку.

На влажной мягкой земле должны были остаться четкие отпечатки следов человека, несущего довольно тяжелую ношу, но проезжавшая мимо на машине группа любопытных, сам Хокинс, полиция и репортеры их уничтожили. Когда три детектива из отдела по расследованию убийств прибыли на место, они нашли там лишь тело и толпу любопытных зрителей. Ни одной улики, которая могла бы помочь в раскрытии преступления, обнаружить так и не удалось.

В четыре утра Гаррисон приехал домой и, не раздеваясь, бросился на кровать. В тот момент не было ничего, что могло бы связать это преступление с Сарой или с нами. Эта связь была установлена лишь в семь часов десять минут утра. Тело отправили в морг, мистер Гаррисон мирно спал, а Дик Картер написал историю о совершенном преступлении и отправился в постель, полностью позабыв про отделанную синим стеклярусом сумочку в кармане своего плаща. В семь десять, однако, в местном полицейском участке зазвонил телефон. Звонила какая-то женщина по фамилии Сандерсон, проживающая в старой части города на Халкетт-стрит.

Взволнованным голосом она сообщила, что ее соседки, молодой женщины по имени Флоренс Понтер, нет дома, но она уверена, что с ней что-то случилось.

Ввиду ночного происшествия о звонке сообщили инспектору Гаррисону. Не позавтракав и не сменив одежды, он сразу же бросился к своему автомобилю, стоявшему всегда у дверей, и на полной скорости помчался на Халкетт-стрит. Взволнованная миссис Сандерсон уже ждала его.

История была простой и краткой.

Она никак не могла уснуть и, в довершение всего, вдруг посреди ночи услышала наверху, в комнате Флоренс Гюнтер, шум.

— Было такое впечатление, что она передвигает мебель, и я решила утром поговорить с ней. Встала в семь и сразу же поднялась наверх. Но ее не было. Она явно не ночевала дома. И когда обнаружила, что все ее вещи на месте, кроме тех, что были на ней вчера, я позвонила вам.

Инспектор не сказал ей ничего о преступлении, но вместе с ней осмотрел комнату. Хозяйка пансиона миссис Бассетт, которая уже несколько дней была больна, так и не появилась, и они были одни. Им было ясно, что комнату тщательно обыскали, хотя, похоже, была предпринята попытка скрыть этот факт. Но главным было то, что когда Флоренс Понтер видели последний раз, на ней был синий жакет и клетчатое платье.

Услышав это, инспектор понял, что нашел. Он запер комнату на ключ, поставил Симмонса у дверей, передал миссис Бассетт через слугу, чтобы в комнату не входили, и с фотографией погибшей в кармане отправился ко мне.

— Дело, судя по всему, обстоит следующим образом, — произнес инспектор, закончив свой рассказ. — Если это та самая Флоренс, которая звонила тогда Саре, то мотив обоих преступлений один. Вероятно, речь идет о какой-то криминальной информации. Скорее всего, о каких-то бумагах. Пока мы не знаем, что это было, но ясно одно: это какой-то предмет, так как в каждом случае преступник тщательно обыскал комнаты своих жертв. Нашел ли он то, что искал?…

Яростным движением инспектор отломил кончик от очередной зубочистки.

— Странная история, не правда ли, когда подумаешь об этом, — продолжал он. — Если бы вы