Очень дорого сердцу - Лия Болотова

— Мне послышалось или ты назвала имя Клима?

— Ну, наконец-то, ожила! — Я отпила из чашки, в то время как подруга всё ещё не шевелилась и недоверчиво на меня таращилась. — Азаров сегодня заходил в наш Салон, туфли летние купил. Про тебя спрашивал, мол, давно не виделись, и номер твой попросил.

Городова выслушала и снова принялась размешивать ложкой сахар, но теперь делала это с каким-то остервенением.

— Аль, ты же не шутишь?

— За кого ты меня принимаешь, если думаешь, что я буду шутить с тобой на эту тему?!

— Ты не обижайся. Просто всё это уж очень нереально выглядит.

— А это ещё не всё. Клим просил передать, что позвонит тебе на днях, ему какие-то лекции нужны за четвёртый курс.

— Нет, ну ты посмотри, какая сволочь! — Ленка с силой откинулась на спинку стула, что даже ножки скрипнули. — Стоило мне на неделю исчезнуть из его поля зрения, как он сам меня разыскивает, не хочет, чтобы рыбка с крючка сорвалась. Нравится, как я ему в рот заглядываю на каждом слове?! Хрен он получит, а не лекции! Пусть другую дуру ищет!

Она вскочила, заметалась по маленькой кухне, как по клетке. Я понимала, что мне сейчас лучше не лезть ни с вопросами, ни с предложениями. Пила себе чай, да ждала, когда у подруги завод кончится. Вдруг она остановилась и, глядя мне в глаза с прищуром сомнения, спросила:

— Послушай, а откуда он узнал, что ты в этом магазине работаешь?

— Не имею ни малейшего представления, — честно призналась я, — сказал, обувь нужна была…

— Обувь нужна, как же… — усмехнулась Ленка. — Да он в таких брендах ходит, что вашей Мадам даже не снились! Сдаётся мне, что вся эта история шита белыми нитками. Знать бы, где узелок завязан…

— Лен, вспомни, может ты сама ему рассказывала… — я просто не могла поверить в «теорию вселенского заговора».

— Знакомить я вас может и познакомила, — сложный мыслительный процесс отразился на её красивом лице, — но ни слова о твоей работе я не говорила, можешь мне поверить, я каждое слово наших с Климом бесед помню наизусть

Она остановилась у окна, сложила руки на груди и задумалась. Я, воспользовавшись моментом, решила дозвониться своей сменщице. После седьмого сигнала, когда я готова была сдаться, услышала в трубке запыхавшееся Наташкино «Алло».

— Привет. По голосу слышу, что ты занята, поэтому сразу к делу. Ты помнишь насчёт моей сессии?

— Конечно. Отработаю, сколько нужно.

Я предложила, как будем меняться сменами, она была со всем согласна, единственное, попросила меня найти день-два из этих трёх недель, чтобы подменить её:

— Расписание узнаешь и тогда договоримся точнее, — подытожила она наш разговор.

— Договорились.

Вернувшись на кухню, застала Ленку спокойно моющей посуду.

— Ну что, план действия готов?

— Пусть сначала позвонит, в чём я очень сомневаюсь, а там видно будет.

Дольше отвлекать подругу не было смысла, ей нужно было заниматься. Да и меня ждало ещё одно дело, которое я могла сделать только у себя в комнате — позвонить Демиду.

Я несколько раз бралась за телефонный аппарат, но всё не могла заставить себя снять трубку. Правда, не из-за того, что боялась, а из-за сильного волнения. Казалось бы, что может быть прозаичнее телефонного разговора? Однако для моей нервной системы это стало настоящим испытанием. Я налила себе кофе, включила музыку и уселась с ногами на подоконник в своей комнате, поставив напротив телефон. Когда кофе был выпит, рука сама легла на трубку. Я набирала номер и с каждым витком диска, моё сердце билось всё чаще. Длинные гудки в трубке до боли раздражали барабанную перепонку. Я даже дыхание задержала в ожидании ответа, но его всё не было. Выдохнула, готовая сдаться, как вдруг:

— Привет.

— Привет. Как ты?

— Ты опередила меня на минуту — сам собирался тебе позвонить. — Даже помехи в связи не могли мне помешать различить, что Демид улыбается, когда говорит.

— Ты давно не появлялся, и я решила… — растеряв уверенность, мямлила я в трубку, силясь собраться с мыслями. — У тебя всё хорошо?

— У меня — хорошо. Рад, что ты решилась позвонить. Я думал, что ты всё-таки забыла мой номер.

— Могу повторить ещё раз — у меня отменная память на цифры. Кстати, я тебя не отвлекаю? — спохватилась я.

— Твой звонок отвлёк меня от наискучнейшего пейзажа за окном, чему я очень рад.

— Демид, я не совсем понимаю…

— Аль, я в поезде, еду в Москву в командировку, у нас выходят сроки контрактов на поставку… В общем, не важно.

— Работа есть работа. А когда ты вернешься?

— Дней десять точно, вопросов много накопилось. — Десять дней! Меня будто обухом шарахнуло по голове, а Демид продолжал: — Обещай, что будешь по мне скучать.

«Можешь не просить, уже скучаю», — рвалось из меня, но вслух сказала совсем другое:

— Скучать буду неделю, а потом у меня начнётся сессия, на сон времени мало будет, не то что на скуку.

— Буду звонить каждый вечер, проверять, как идёт подготовка к экзаменам.

— Не шути так, Дём, — я усмехнулась, большей частью от грусти, — я ведь буду ждать…

— А я и не шучу. — Слышала уверенность в его голосе и ни грамма шутки, отчего у меня в горле пересохло и все мысли рассыпались, как карточный домик. — Аля, мы въезжаем в тоннель, связь пропадёт. — Демид, видимо боясь не успеть, говорил очень быстро: — Я буду звонить, слышишь?..

— Я слышу. Удачи тебе в…

Связь прервалась.

Позже, когда телефонная трубка уже лежала на своём месте, я почувствовала, что время перестало существовать, будто и не было этого трёхминутного разговора, всё вокруг меня оставалось прежним, неизменным. Зато моё тело словно проглотило прошедшие минуты, заперло внутри, как драгоценность, боясь упустить даже одну секунду разговора. Теперь я понимаю Ленку, которая помнит наизусть все свои разговоры с Климом.

Осталось самое «простое» — пережить оставшиеся десять дней и не впасть в уныние. Сказать легко, но на самом деле, я уже перевела дни в минуты, ужаснулась полученным тысячам, и принялась подгонять каждую, надеясь, что так время пройдёт быстрее. “Ложись-ка ты, Алевтина, спать, утро вечера мудренее, да и восемь часов окажутся пристроенными”.

Утром я долго не могла заставить себя открыть глаза, почему-то казалось, что весь мир на ближайшие десять дней станет чёрно-белым и дождь, обязательно должен идти дождь. Моё настроение стало ещё хуже — комната оказалась залита солнечным светом, на улице заливисто щебетали птицы, как будто никому не было дела до моего «горя».

Никогда ещё рабочая неделя не тянулась так долго. Я практически изнывала от безделья (всё как я и предполагала — покупателей не было) и тоски. Пыталась читать в рабочее место конспекты, но больше боялась, чем училась — везде мне мерещился неусыпный взгляд Мадам.