Москва криминальная - Борис Солдатенко

из дома еще задолго до полуночи. Во-первых, хотелось добраться туда безо всяких хлопот, ибо началась снежная метель и машины еле-еле плелись по шоссе, ну а во-вторых, легче было скоротать время прямо в аэропорту. В местном буфете. За чашкой горячего чая с булочкой.

МИХАЛЫЧ

Мокрый снег буквально залепил лобовое стекло, и автомобильные дворники едва успевали счищать его, давая возможность смотреть вперед. С магнитофонной ленты неслась жалобная песня Алены Апиной. Если на все это не обращать внимания, то в моей жизни, как и в машине, все было довольно-таки тепло и уютно. Да и особо за устойчивость и проходимость машины я не беспокоился — заранее поставил на все колеса шипованную резину с глубоким протектором.

Дальний свет фар выхватывал из темноты снежную стену и пробивался вперед на восемь — десять метров. Не более. И вновь терялся в снегу.

Я еще раз посмотрел на часы. Без пятнадцати час. Можно ехать еще медленнее. И так буду вовремя. И если при этом еще добавить время на паспортный и таможенный контроль, потом получение багажа, то у меня еще около часа в запасе. А уж если задержат прилет самолета, то я вообще могу смело до утра топтаться в аэропорту.

Мимо меня, разрезая снежную пелену, промчались с включенными проблескивающими маячками на крышах несколько черных «мерседесов» и два джипа с охраной. Видимо, «слуги народа» опять собирались в какое-то зарубежное турне, или же их тоже ехали встречать.

Впереди из темноты появилось здание аэропорта. Еще около полукилометра, и буквально в центре небольшой площади увидел несколько въездов со шлагбаумами. Я подъехал к одному из них и, опустив стекло, поинтересовался:

— Теперь за эту парковку вы берете деньги?

— А ты извозчик или встречать? — по-евреиски, вопросом на вопрос, поинтересовался бугай в тулупе из будки контролера.

— Друга встречаю, — начал я свой рассказ, но потом одумался и решительно произнес: — А твое какое дело? Сидишь здесь и деньги сшибаешь за продажу воздуха. Или, может быть, мне пассажиров подберешь?

— Если больше грубить не будешь, то попробовать можно, — улыбнулся он. — В районе двух ночи подойдешь ко мне. Возьму с тебя по сотне с носа. Потом, если подружимся, буду брать меньше. А сейчас бери бумажку и заезжай. Расплатишься на выезде.

Я воткнул машину на освещенное немногими лампами место и, захлопнув двери, зашагал к аэровокзалу. Многочисленные извозчики, стоявшие у входа в зал прилета, еще раз внимательно окинули меня взглядом с ног до головы, как бы оценивая, что я за птица и в какой роли выступаю.

Отряхнув с непокрытой головы снег, я тихонько вошел в здание и поплелся в правое крыло зала прилета. К электронному расписанию.

Как я и думал, мои худшие предположения оправдались. Самолет Олега задерживали по метеоусловиям почти на пять часов. Табло радостно помигало мне лампочками и замерло.

Уж поистине облом и есть облом.

В местном аэрофлотовском буфете было тихо и ужасно скучно. Почти все столики были свободными, а пассажиры чуть в стороне сладко чавкали, поедая свои запасы еды.

Я взял чашку горячего чая с лимоном и два пока еще теплых пирожка. Чтобы чуть получше был виден зал прилета (в душе я надеялся на возможную перемену погоды), расположился за крайним столиком, подальше от прохода.

Горячий крепкий чай взбодрил. Пытаясь растянуть удовольствие, я пил небольшими глотками и смотрел в зал.

Через час, когда я допивал третью чашку чая, ко мне внезапно подошел один из тех «извозчиков», что встретили меня на входе. Толстенький, в спортивных костюме и шапке, в расстегнутом настежь овчинном тулупе.

— Парень, там тебя Михалыч кличет, — сказал он, даже не представившись и не объяснив, кто это такой Михалыч. — Сказал, чтобы ты приходил в зал прилета. Есть дело.

— Не знаю я никакого Михалыча, — чуть напрягшись, ответил я. — А если у него есть ко мне дело, так пусть и подходит. Я тут греюсь после метели.

— Ну, как знаешь. — Мужичок еще раз осмотрел меня. — Михалыч два раза не предлагает. Особенно таким щенкам, как ты.

Я сделал вид, что не услышал последних слов этого «пана спортсмена», и еще раз отхлебнул горячего чая.

Своего нового знакомого, того самого, из будки при въезде, я увидел через несколько минут. Видимо, он искал меня и поэтому шел четко к буфету.

— Нехорошо моего человека на хер посылать, — начал он, едва подошел. — Я же тебя, как человека, просил прийти ко мне. А ты выпендриваешься, ждешь, чтобы Михалыч к тебе ходил.

— Имени своего ты мне не назвал, откуда мне знать, что это ты меня разыскиваешь, — равнодушно глядя на него, ответил я. — Хотя даже если бы и сказал, я бы не пошел. Ведь про извоз тебя спросил просто так. Язык почесать. Сам я по другому делу. И трясти свою задницу по колдобинам на чужого дядю не собираюсь.

— Ну, ты не гоношись, — прервал меня Михалыч. — Если тебе не очень уж в лом, то отвези моего друга в Черемушки. Я тебе оплачу и бензин и время…

— Но у меня друг прилетает, — резко ответил я. — Ему обещал.

— До прилета твоего друга как минимум еще четыре часа, — как ни в чем не бывало продолжил Михалыч. — А тут смотаться туда и обратно около двух с половиной. Помоги.

— Но у вас же целая орава извозчиков, — продолжал отказываться я. — Им что, нельзя это поручить?

— Не люблю быть обязанным. Особенно подчиненным, — резко прервал меня собеседник. — Сам бы его отвез, но с работы не могу отлучиться. Помоги.

— Ладно. — Я наконец согласился. — Деньги на бензин возьму. И только. Но вот мое время компенсируешь рассказом о своих извозчиках. Честно, без прикрас. Мне это интересно как журналисту.

— По рукам, — через несколько минут раздумий произнес Михалыч. — Но только с условием, что ни настоящих имен, ни кличек ты не назовешь, как, впрочем, и реальное название аэропорта.

— По рукам, — живо согласился я.

…Ровно через два часа я вновь был в аэропорту. Михалыч ждал в зале вылета у входа в депутатский зал. Уже судя по этому можно было понять, что он здесь человек далеко не последний.

— Спасибо тебе, старик. — Михалыч похлопал себя по карману пиджака, где лежал мобильный телефон. — Друг уже позвонил. Доволен, что доставил его быстро и по дороге не задавал лишних вопросов.

Он достал несколько сторублевок и положил передо