Фонтан тайн - Джози Литтон

– О чем ты говоришь?

Персефона испугалась: может быть, по своей неопытности она перегнула палку? Впрочем, какая разница? Он должен услышать правду.

– Я говорю, что Атрейдисы выживут, даже если Акора и все остальные ее жители погибнут. Вопрос в том, будет ли это счастливой случайностью или результатом продуманных действий?

Он крепче, почти до боли, сжал ее руки.

– Атреус никогда не уехал бы с Акоры, если бы знал, что страна в опасности.

– Атреус – избранный. Он связан с Акорой такими узами, о которых нам, простым смертным, остается только догадываться. Как он мог не знать?

Гейвин развел руками.

– Ты никогда не говорил с ним об этом?

– Мне известно лишь то, что известно всем: кандидат на пост правителя уходит в пещеры, расположенные под дворцом. Там его подвергают испытанию. Если он проходит испытание, то остается жив. Если нет, умирает.

– И что ты думаешь о таком положении вещей?

– Ничего, – категорически ответил Гейвин. – Мне не приходило в голову размышлять об этом.

– Лжешь!

Он больно стиснул ее руку и тут же отпустил, испугавшись своей реакции.

– Черт бы тебя побрал, Персефона!

– Правда глаза колет, принц Атрейдис. – Она потерла руку. – Я не верю, что ты никогда об этом не задумывался.

– Я не имею права давать волю воображению.

– И сердцу тоже. Позволь мне сказать тебе то, что должен знать каждый акоранец, и ты в том числе. Ванакс избран духом Акоры, который нас поддерживает и защищает. Духом, который всегда жил на наших островах, каким бы именем его ни называли. Он живой, он существует. Почему ты его отрицаешь?

– Он всего лишь легенда. Она хрипло хохотнула:

– Ты глубоко ошибаешься, и я не могу понять причину твоего заблуждения. Ты должен верить в духа Акоры.

– Потому что я Атрейдис? Прежде всего я Хоукфорт, Персефона. Моя жизнь и мои обязательства связаны с Англией.

– Нет, принц Атрейдис. Сайда сказала мне, что ты впервые увидел свет на Акоре и именно здесь сделал свой первый вдох. Так захотела твоя мама-провидица, которая умеет предсказывать будущее. Ты никогда не спрашивал ее, почему она родила тебя на Акоре?

– У меня не было повода спрашивать! – крикнул Гейвин и опять протянул к ней руку, гневно сверкая глазами.

Персефона смотрела на Него в упор.

– Если Акора действительно в опасности, есть только два варианта: либо твои родные уехали с Акоры, чтобы спастись от смерти, либо ванакс хочет проверить, сумеешь ли ты вывести Акору из кризиса.

– Атреус не способен на бесчестные поступки. Он никогда бы не доверил другому свое место правителя.

– Ты уверен?

– Абсолютно.

– Значит, никакой опасности нет. Ты так считаешь?

– Нет… возможно… не знаю. Я видел признаки скорого извержения.

– Я тоже их видела.

Она глубоко вздохнула, пытаясь избавиться от своих страхов, и приложила ладонь к его щеке.

– Ты говорил, что под дворцом есть лавовые потоки. Он кивнул, накрыв ее руку своей. Они стояли почти вплотную друг к другу.

– Покажи мне их, – попросила она.

– На какую глубину нам предстоит опуститься? – спросила Персефона.

Они спускались по каменной лестнице, устроенной рядом с семейными апартаментами. Ее голос отражался от стен, поросших лишайником.

– Пещеры находятся примерно футах в шестидесяти от самого нижнего этажа дворца, – ответил Гейвин.

– Становится холодно. Разве лавовые потоки не согревают воздух, как на Дейматосе?

– До лавовых потоков еще надо дойти.

Они достигли подножия лестницы. Фонарь осветил большую комнату, которая в первый момент показалась Персефоне наполненной людьми. Она испуганно охнула, но потом поняла, что перед ней статуи в человеческий рост – сотни статуй, установленных в нишах и выполненных так правдоподобно, что у нее возникло ощущение, будто она смотрит на лица живых людей.

За комнатой располагалась огромная арка, верхняя часть которой тонула во мраке. Когда они миновали ее своды, пол из каменных плит кончился, и они пошли по холодной сырой земле. С высокого потолка пещеры свисали тонкие конусовидные образования – сверкающие, точно усыпанные драгоценными камнями. Такие же наросты торчали из пола. Получившиеся между ними проходы вели к широкому каменному выступу в дальнем конце пещеры. Там поблескивало что-то красное, но Персефона не успела понять, что именно: Гейвин подвел ее к туннелю, отходившему от главной комнаты.

Они прошли немного вперед, и Персефона обнаружила, что различает предметы за кругом света, отбрасываемым фонарем. Темнота постепенно рассеивалась.

– Что дальше? – спросила Персефона.

– Впереди вода, а в ней живут крошечные существа, способные вырабатывать свет. Они обитают и в других частях Акоры. Ты что, никогда их не видела?

Персефона покачала головой:

– Если они и есть на Дейматосе, то скорее всего в тех пещерах, входы в которые завалены камнями…

Она резко замолчала. Выйдя из туннеля, они очутились… на берегу! Невероятно! Волны с плеском набегали на сырой песок. Казалось, что они попали в какой-то потусторонний грот. Росшие в изобилии лишайники и мох только усиливали такое впечатление. Здесь стояло даже маленькое строение, напоминающее храм: ряд колонн поддерживал остроконечную крышу.

– Какое странное место! – пробормотала Персефона.

– Мы думаем, что раньше оно располагалось на поверхности и, как ни странно, опустилось под землю во время извержения вулкана. Люди, которым удалось сюда добраться, выжили.

– Поразительно! Я и понятия не имела о существовании водоема.

– Его стоит исследовать, но позже.

Они двинулись по еще одному длинному узкому коридору, вход в который представлял собой расщелину в стене пещеры. Живой свет померк, а воздух стал теплее.

Спустя несколько минут, в течение которых они уверенно спускались по наклонному туннелю, Персефона заметила впереди красное свечение и одновременно почувствовала едкий запах серы.

– Мы приближаемся к лавовому потоку? – спросила она.

Гейвин кивнул и оглянулся.

– Как свидетельствуют наши записи, лава появилась здесь вскоре после катаклизма. Поток то увеличивался, то уменьшался, но не представлял ни малейшей опасности.

Добравшись до выступа, Персефона увидела котлообразный провал, полный огня и дыма. Столбы искр выстреливали кверху, прорываясь сквозь тонкую корку, которая образовывалась и исчезала у них на глазах. Стены, буквально нагреваясь докрасна, горели, местами они выжигались огнем дочерна. Почти невыносимый жар заставил Персефону быстро отступить.