Тайна убийства Столыпина - Виктор Геворкович Джанибекян

его, назначив министром Сипягина. Даже жена Горемыкина, вращавшаяся в высшем свете, где всегда все знали заранее, не услышала ни намёка на предстоящую отставку мужа, так скрытно всё свершилось.

Сам он имел понятие, как происходит подобное, совсем забыв о том, что его самого на должность министра проталкивал пользовавшийся влиянием на царя Константин Петрович Победоносцев. Тогда государь рассматривал иные кандидатуры — Плеве и Сипягина, но Победоносцев убедил его, что полезнее будет именно Горемыкин. И назначение состоялось.

Сипягина и Плеве предлагал государю Витте, который иных кандидатур не представлял.

В отношениях Горемыкина с Витте что-то не ладилось. Произошло это, видимо, после совещания, которое провёл Горемыкин, как министр, у себя на квартире. Было это в 1899 году, во время студенческих беспорядков. Тогда конная полиция, не приняв никаких предварительных мер, чтобы уговорить студентов, собравшихся в Санкт-Петербурге возле университета, применила силу. Несколько студентов были избиты.

На совещании и обсуждали действия полиции.

Витте сказал, что беспорядки прекратятся лишь тогда, когда будет проведено расследование и установят, кто виноват — студенты или полиция. Иначе, предостерёг он, волнения перекинутся в другие города.

Горемыкин действия полиции одобрил:

— Сергей Юльевич, мы не можем поощрять действия молодёжи и выслушивать их мнения. Порядок для всех один — и для молодёжи, и для почтенных граждан. Кто нарушает порядок, тот должен быть наказан.

— Но вы должны понять, что одно событие влечёт за собой другое. Если бы не было насильственного разгона, студенты разошлись бы сами.

— Я так не считаю, — сказал тогда министр внутренних дел.

Министр народного просвещения Боголепов, поддержав Горемыкина, одобрил действия полиции.

Витте настаивал на своём:

— Если не будет проведено расследование, инцидент может повториться. Я спрашиваю вас: лучше разобраться сегодня или ждать повторения беспорядков?

Решили повторения не ждать и предложить государю назначить расследование, которое провёл генерал Ванновский, бывший военный министр. Государь назначил его, зная как человека твёрдого и решительного. Многие такому поручению удивились, решив, что государь хочет поддержать министра внутренних дел.

Ванновский поработал добросовестно. В большей степени он признал виновной полицию, и второстепенные чины её были наказаны, хотя надлежало всё же наказать не стрелочников, а лиц первостепенных, в том числе и самого министра Горемыкина, который оправдывал действия полиции.

Бывший военный министр оказался человеком не столь прямолинейным, как думали при дворе. Тут-то и вспомнили, что, делая карьеру, он долгое время возглавлял Петербургский кадетский корпус и, имея дело с молодёжью, хорошо понимал психологию юношества, которая всегда разнится с психологией взрослых.

У Горемыкина появился ещё один недруг.

А потом всплыла фигура Сипягина.

Но во всём виноват был сам Горемыкин, который ввязался в одну сомнительную поездку.

Когда в конце августа 1899 года государь уехал за границу, Горемыкин, будучи министром внутренних дел, тоже отправился в вояж. С ним поехали инженер Балинский, сын известного психиатра, и агент тайной полиции М.М. Лященко, сын генерала кавалерии, впоследствии закончивший карьеру в сумасшедшем доме. В Париже к ним присоединился Рачковский, который ещё во времена Александра III заведовал тайной русской полицией во Франции. Рачковский был чрезвычайно умным человеком. Он так организовал надзор за русскими революционерами, обосновавшимися в Париже, что Департамент полиции на Фонтанке обо всех их действиях имел самую исчерпывающую информацию. В силу своих дарований и авантюрного склада ума Рачковский оказывал большее влияние на сближение Франции и России, чем послы обеих стран. Когда президент Франции Лубэ посещал Лион и поступило сообщение, что на него готовится покушение, то охрану президента организовывал Рачковский, а не французы.

Лубэ говорил графу Витте:

— Я больше доверяю Рачковскому, чем выставленной возле меня охране. Он может продумать все детали и предусмотреть все действия врагов. Он чрезвычайно умён…

И Горемыкин знал, что Рачковский умён, обладает обширными связями и не чурается заниматься экономическими делами, естественно, с выгодой для себя.

Своеобразная делегация, имевшая определённые планы, поехала в Англию и путешествовала по своей заранее продуманной программе. Русские общались с коммерческими фирмами и даже входили в соглашение, касающееся сооружения круговой железной дороги на эстакадах вокруг Петербурга. Как видим, финансовые интересы чиновники проявляли всегда, не только в наше время.

Маршрут поездки и её цели стали известны Татищеву, который в то время был агентом Министерства внутренних дел России в Париже. Татищев немедленно проинформировал Витте о подлинной цели поездки Горемыкина. Тот с удивлением ознакомился с секретным донесением. Не верить Татищеву Витте не мог…

Из воспоминаний графа С.Ю. Витте:

«…Татищев служил прежде в Министерстве иностранных дел и был блестящим дипломатом: он был католик и, в сущности говоря, правил посольством в Вене в то время, когда послом там был Новиков.

Когда вспыхнула Русско-турецкая война, то Татищев был большим противником наших близких и дружеских отношений с Германией. Вообще он был против нашего сближения с Германией. Поэтому, как уверял сам Татищев и что весьма вероятно, под влиянием Бисмарка он должен был покинуть пост секретаря венского посольства; тогда он поступил в добровольцы и пошёл на войну. На войне он заслужил Георгиевский крест и затем вернулся в Россию.

…Я, зная Татищева как человека крайне талантливого и способного, предложил ему место агента Министерства финансов в Лондоне, которое он и занимал всё время до вступления на пост министра внутренних дел Плеве. Когда Плеве занял этот пост, Татищев поступил в Министерство внутренних дел.

Кроме того, Татищев известен своими различными литературными трудами, статьями в „Новом времени“ и довольно капитальным трудом „История царствования Александра II“».

Узнав о коммерческом характере поездки министра внутренних дел, Татищев крайне удивился. Его поразило, что такой вельможа преследует личные интересы, игнорируя государственные. Потому в своём донесении, адресованном Витте, как своему начальнику, он указал: во время путешествия Горемыкин входил в весьма неприличные соглашения, указав конкретно, какие. Правда, он не утверждал, что сам Горемыкин к коммерции причастен, но что свита министра брала от английских промышленников различные промессы, обещая сделать заказы именно у них, было точно.

Потому Горемыкин и взял с собой этих людей, которые занимались коммерцией, чтобы самому остаться в стороне, подумал Витте.

Министр путешествовал, сочетая приятное с полезным, а в это время Сипягин, мечтавший о его должности, действовал, создавая свою интригу. Образно говоря, он своего предшественника подсидел. 20 октября государь издал указ об увольнении Горемыкина и назначении Сипягина на должность министра внутренних дел.

Горемыкин был зол. Оставить просто так это дело он не мог и стал собирать доказательства, что его незаслуженно обидели, лишив должности. Разумеется, друзья по вояжу ему помогали в меру своих