Земляничная тату - Лорен Хендерсон

– Нет, не надо, – сказала она. – Но все равно спасибо, Кэрол. Вы так добры. Мне просто нужно время, чтобы свыкнуться.

Я мрачно вздохнула, тоже свыкаясь с реальностью, но зуб на Барбару заточила.

– Конечно. – Кэрол пододвинула стул и села. – Барбара, если вы в состоянии говорить о случившемся, то мы продолжим наш военный совет. С минуты на минуту подъедет полиция. Можно мне…

– Полиция? – Барбара изумленно посмотрела на нее. – Господи, ведь сама же посоветовала. В первый момент я так расстроилась, вот и ляпнула первое, что в голову взбрело… Господи… – Она поднесла руку ко рту. – …Огласка! Господи, ну почему я не попросила вас помалкивать?

Человек, пришедший вместе с Барбарой, положил ладони ей на плечи.

– Милая, я же тебе говорил. Пусть Кэрол сама решает, что делать. Она очень компетентный человек.

Барбара коснулась руки спутника и улыбнулась ему. Только сейчас я заметила обручальные кольца. Итак, передо мной мистер Барбара Билдер.

– О, Джон, – вздохнула она. – Ну почему я тебя не послушалась? Почему я такая дурочка?

– Ну, ну, родная. Не надо так расстраиваться.

Сквозь толстый налет американского выговора пробивался английский акцент. Я поймала себя на том, что с любопытством разглядываю мужчину. Нелепо, но за границей интересуешься соотечественниками, на которых дома даже не взглянула бы. Наверное, какой-то глубоко укоренившийся атавизм. Но в этом мужчине было что-то неуловимо знакомое. Высокий, седой, с интеллигентным вытянутым лицом; вельветовый пиджак и клетчатая рубашка выглядели так, словно он носит их уже лет тридцать. И откуда у меня такая уверенность, что я уже видела и этот пиджак, и эту рубашку? Барбара представила спутника – Джон. Я уже не сомневалась, что встречала этого человека раньше. Вот только где и когда? А еще я не сомневалась, что Барбару Билдер вижу впервые в жизни. Такие люди не забываются.

– Послушайте, Барбара, – с явной неохотой заговорила Кэрол. – Самое неприятное для нас… я хочу сказать, самое неприятное для галереи в том, что взлома не было. Кто-то открыл дверь ключом и блокировал сигнализацию.

Джон резко выпрямился и посмотрел на Кэрол почти обвиняющим взглядом. Та расправила плечи и, вздернув голову, ответила твердым взглядом.

– Но это значит… Один из ваших людей…

– Я прекрасно понимаю, что это значит, Джон. Положения хуже и вообразить трудно.

Сотрудники галереи изучали стол. Оно и понятно – взгляд, направленный в любое другое место, запросто можно было интерпретировать как попытку вычислить любителя граффити. С минуту все молчали. Барбара неподвижно застыла на стуле. Кэрол ожесточенно кусала губы. Даже она опустила глаза на столешницу, не желая ни с кем встречаться взглядом.

И тут находчивый Стэнли внес в разговор свежую струю.

– Как-то все это мрачно! – воскликнул он с фальшивой бодростью в голосе. Полное впечатление, будто беднягу собираются вздернуть на дыбу, а он мечтает запудрить своим мучителям мозги в надежде заполучить вместо пыток чашечку чаю. – Давайте найдем тему повеселее, хорошо? Барбара, Джон, мне следует представить вам художницу, которая вскоре выставит свои работы в «Бергман Ла Туш»! Наша дорогая Сэм прилетела только вчера. Не сомневаюсь, она с радостью познакомится с вами.

Я не знала, что мне делать: встать или провалиться сквозь пол. Стэнли пересек комнату и сжал мне плечи, подражая недавнему жесту Джона.

– Сэм Джонс! – выкрикнул он с таким восторгом, словно только что полностью стер из памяти события последнего часа. – Сэм, хочу познакомить тебя с Барбарой Билдер и Джоном Толбоем. Барбара – одна из самых уважаемых наших художниц.

И он послал ей лучезарную улыбку.

Ситуация явно приближалась к тому рубежу, за которым трагедия оборачивается сюрреалистическим абсурдом. Лоренс взирал на Стэнли с таким видом, словно тот носился по комнате и рвал на себе одежду с криком «Помогите! Помогите! Я больше не могу!» В каком-то смысле так оно и было. Этот несуразный переход к светскому ритуалу был не чем иным, как отчаянным призывом о помощи.

Самое неприятное, что такой поворот предвещал еще бо льшую путаницу. Дело не только в том, что нам с Барбарой – двум марионеткам в руках безумного режиссера, который посередине «Психоза» вдруг решил перейти к комедии положений – пришлось совершать полагающиеся телодвижения: пожимать руки и бормотать вежливые слова. Все это пустяки. Главным было другое. Как только Стэнли произнес фамилию мужа Барбары, я все вспомнила.

– Так вы же отец Ким! Вы меня не помните? Мы с Ким вместе учились в колледже, а затем в художественной школе – нет, постойте, когда мы поступили в художественную школу, вы уже уехали в Нью-Йорк, а потом Ким отправилась вас навестить, да так и не вернулась. Она по-прежнему здесь?

Голос мой звучал торжествующе. Но для бедного Джона Толбоя, который и так был немного не в себе, мой радостный вопль оказался последней каплей.

– Простите, – ошеломленно пробормотал он. – Я не совсем…

Стэнли за моей спиной нес какую-то околесицу. Его благородный порыв привел к столь непредсказуемым результатам, что бедняга пребывал на грани помешательства. Я ему даже посочувствовала. Действительно, что нам стоило поздороваться и сказать «приятно познакомиться» – мол, в этом обезумевшем мире остались проблески здравомыслия. Так нет, Джон Толбой выглядел так, будто я шарахнула его пыльным мешком.

– Сэм Джонс, – подсказала я Джону, постаравшись произнести имя как можно отчетливее. – Я дружила с вашей дочерью Ким. И в свое время часто ошивалась у вас дома.

Джон по-прежнему походил на перепуганного безумца.

– Ладно, у меня тогда были зеленые волосы, – покорно сказала я, понимая, что ничего не остается – только выставить себя полным посмешищем. Как говорится, взялся за гуж, ну и так далее. – И я носила собачий ошейник. Вы еще подшучивали над ним.

Беззлобно, впрочем, подшучивал. Потому-то я и не постеснялась ему об этом напомнить. Мой панковский период длился недолго, но тогда был в самом разгаре. Чело Джона Толбоя прояснилось.

– Сэм? Саманта! Боже мой! Как поживаешь? – Он обнял меня, затем отстранил и оглядел с ног до головы. – Впрочем, я и сам вижу. Взрослая и сравнительно респектабельная! Зеленые волосы я помню так, словно это было вчера… Это не ты выкрасила Кимми в красный цвет? В нашей ванной? Ее мать тогда так на тебя разозлилась.

Я поморщилась. Наверное, я сделала ошибку, начав предаваться воспоминаниям о школьных днях в присутствии сотрудников галереи «Бергман Ла Туш» – вон, как уши развесили, благодарят судьбу за это отступление от темы дня. Хорошо хоть Хьюго здесь нет. Уж он точно вытянул бы из Джона Толбоя все унизительные подробности моего разухабистого прошлого, а потом с наслаждением колошматил бы меня по самым уязвимым точкам.

– Я должна была сразу вас узнать. Смотрела, смотрела и никак не могла сообразить, откуда же я вас знаю.