Короли Италии - Джина Фазоли

Жизнестойкостью Итальянского королевства, впрочем, объясняется, почему те, кто очень давно иммигрировал или происходил из древних лангобардских родов, воспринимали слово «Италия» не просто как расплывчатое географическое понятие. Если неизвестному поэту нравилось называть Беренгария италийским или латинским героем, если он всегда подчеркивал иностранное происхождение его соперников и их сторонников, считая это целесообразным, очевидно, что все это не проходило незамеченным для тех, кто его слушал. Впрочем, чувство итальянского национального самосознания было еще слишком неопределенным для того, чтобы кто-то решительно возвел его в ранг ценности и нашел последователей своего убеждения. Долгое время это чувство основывалось на ощущении себя потомками древних римлян, на ощущении превосходства над «варварами», покорившимися Риму. Столь же долгое время это чувство искало выхода за пределы узкого кружка людей, которые не задумывались о том, как из литературно-сентиментальной плоскости перевести его в сферу политики.

У итальянских магнатов, занятых поисками нового короля, не было большого выбора: из Каролингов Германии оставался сын Арнульфа, совсем еще ребенок, который вошел в историю под именем Людовика Дитяти. Единственный Каролинг Франции, Людовик Простоватый, безусловно, не мог вмешаться в дела Италии. Один только Людовик, король Прованса, приходясь внуком — хотя и по женской линии — Людовика II, казался подходящим претендентом на корону Италии.

Людовик Прованский был молод, поскольку Эрменгарда, дочь Людовика II, произвела его на свет, самое раннее, в 877 г. Бозон, его отец, в 879 г. провозгласил себя королем Прованса. В 882 г. Бозон лишился большей части своего королевства и скончался в 887 г.: последние принадлежавшие ему земли перешли во владение Карлу Толстому, а вдова Эрменгарда с детьми нашла прибежище в Бургундском герцогстве.

Эрменгарда была честолюбивой женщиной. В молодости она была обещана в жены византийскому императору Василию I, а став супругой герцога Бозона, говорила, что «не хочет жить, если… будучи дочерью императора, обещанной в жены императору Греции, не сделает своего мужа королем…». После смерти мужа она перенесла свои амбициозные надежды на сына: в 887 году ей удалось представить его Карлу Толстому и добиться того, чтобы король признал мальчика своим приемным сыном.

Сложно сказать, чем руководствовался, принимая решение об усыновлении, Карл Толстый, который сам стремился обеспечить право наследования одному из своих незаконнорожденных сыновей. Возможно, он хотел дать юному Каролингу возможность в будущем возродить королевство своего отца, однако приверженцы мальчика посчитали, что Карл сделал его наследником императорской короны. Об амбициях Эрменгарды и ее окружения свидетельствует любопытный документ, известный ученым под названием «Видение Карла Толстого» (Visio Caroli Crassi).

В нем рассказывается о путешествии души Карла Толстого в загробный мир, где он увидел, как его предки и их недобросовестные советники претерпевали муки чистилища ада, а затем повстречал в раю Лотаря I и Людовика II. Первый поведал ему о его скорой кончине, а второй приказал передать империю его внуку: «Римскую империю, которой ты управлял, по праву наследства должен получить Людовик, сын моей дочери». Свое пропагандистское сочинение автор завершил безапелляционным заявлением: «Пусть все знают, что, хотят они того или нет, согласно предназначению Божиему, в его руки попадет вся Римская империя».

В 888 году, когда было написано «Видение», юный возраст Людовика еще не позволял его сторонникам добиваться для него императорской короны и оспаривать моральное право Арнульфа на нее. Матери и советникам Людовика пришлось удовольствоваться возможностью восстановить королевство Бозона при поддержке Папы Стефана V и с одобрения Арнульфа. Более того, даже это оказалось непростым делом, так как королем мальчик стал только осенью 890 года, тогда как коронации Беренгария, Эда и Рудольфа проходили с 887 по 888 год.

Первые годы правления Людовика III — под чутким руководством матери и старых советников его отца — не ознаменовались какими-либо значительными событиями, но между 894 и 896 годом, о чем уже упоминалось, Арнульф Германский и Лев VI Византийский решили использовать его в борьбе против сполетской династии.

Эта политическая комбинация расстроилась, однако Людовик не отказался от притязаний на Италию и, по всей видимости, открыто заявил итальянцам о своих правах на королевство и на императорскую корону. Если в то время престарелая императрица Ангельберга была еще жива, то в Северной Италии ее племяннику было обеспечено содействие тетки и всех ее родственников. Союзницей Людовика в Центральной Италии была Берта Тосканская, дальняя родственница и подруга молодого короля, которая, возможно, хотела извлечь выгоду из этой дружбы.

Еще одной сторонницей юного Людовика III была императрица Агельтруда, которая заключила мирный договор с Беренгарием, поклялась ему в вечной дружбе, но не сдержала обещания. Именно она, вне всякого сомнения, настроила в его пользу прежних приверженцев сполетской династии. Адальберт Иврейский, который унаследовал маркграфство от отца примерно в 896 году, одним из первых примкнул к сторонникам нового короля. Учитывая месторасположение его владений, Адальберт чаще всех выступал в качестве курьера и проводил переговоры. Папа Бенедикт IV не только высказал свое высочайшее одобрение, но и, по всей видимости, договорился с королем Прованса, что его новый визит в Италию завершится императорской коронацией.

Людовик III приехал в Италию в конце сентября 900 года, а 5 октября в Павии произошло его официальное избрание королем на ассамблее светских и церковных магнатов. Присутствовали маркграф Иврейский, маркграф Тосканский, Лиутард, епископ Комо, которого немедленно назначили архиканцлером королевства, Сигифред, граф Пьяченцы, сохранивший должность графа дворца и получивший титул маркграфа, а также Петр, епископ Реджо.

Даже не попытавшись воспротивиться этому, Беренгарий укрылся по другую сторону Адды в своих наследных владениях, разграбленных венграми. Новый король отправился в Рим через Болонью и, не встретив серьезного сопротивления, кроме локальных мятежей, вошел в город, где 22 февраля Бенедикт IV короновал его императором.

То, с какой легкостью, не встретив никакого противодействия, Людовик III получил императорскую корону, позволяет предположить, что все происходило по давнишней договоренности и что еще до своего отъезда из Прованса Людовик был абсолютно уверен в том, что его поход в Италию завершится триумфальной реставрацией империи.

Очевидно, что Бенедикт IV и его советники надеялись на то, что во главе империи встанет последний потомок Каролингов, которые подчас использовали авторитет Церкви в своих целях и напоминали ее служителям о силе своей власти, но в целом были ее верными и преданными помощниками.

Курия смогла на опыте последних лет убедиться в том, что сильная политическая власть, подкрепленная авторитетом императора, сможет защитить папство от нападок городских аристократов и феодальной знати папского государства.