Таматарха. На службе у Изгоя - Роман Злотников

Однако на торг съезжаются не только европейские немцы. При мне его посетила пара торговых гостей из Византии, в большом объеме скупающих воск и продающих женские товары: украшения, благовония, одежду. Видел я купцов и исключительно восточной внешности, бойко промышляющих пряностями на развес и даже шелками. Последние, как я понял, и вовсе озолотились, но и риск претерпели немалый, добираясь со столь ценным товаром до Новгорода. А ведь им еще и домой возвращаться с прибылью…

Да, чего здесь только нет и какие только товары не представлены на торгу! Голова начинает кружиться от множества зазывающих криков, брани спорящих о цене, басистого мужского смеха в момент удачных сделок… Но меня интересовали исключительно корчмы.

Их на торгу целых две, и заходят сюда не только ради хмельного меда или кваса, но и откушать пирожков с разными начинками да душистых, наваристых каш с мясом. Я даже как-то видел на столе у купцов печенного с яблоками гуся… А еще в корчмах на торгу пересказываются все истории, сплетни да рассказы, именно здесь можно узнать, какой торговый путь нынче опасен, какой нет и кто сегодня в каком городе правит… И какая княгиня взята в заложницы киевским князем Изяславом Ярославичем!

– Ну что, друже, готов пойти со мной славу добывать да почет у князя Ростислава?

В голубых… нет, даже васильковых глазах Еремея появился азартный блеск. Еще бы: молодой воин, он не успел обзавестись семьей и грезит лишь о ратной славе да о подвигах богатырских, про кои слагают песни многочисленные баюны. А заслужить почет на боевой княжеской службе гораздо легче и быстрее, чем на опостылевшей и пресной у киевского посадника! Если же еще вспомнить и мои рассказы о бескрайнем и теплом Черном море, в котором плавают умные и добрые дельфины, о сладострастных касожских женщинах, прекрасных ликом и тончайших в талии… Сам я их, правда, еще не видел, но арабским источникам доверяю[48]. А если принять во внимание также ореол благородства и храбрости Ростислава Владимировича и саму полусказочность тмутараканской земли… Короче, у «клиента» не было шансов отказаться. Тем более учитывая последние обстоятельства… И все же Еремей выждал некоторую паузу для порядка, после чего утвердительно кивнул:

– Согласен, брат мой названый.

Конец фразы дружинник выделил особо теплыми интонациями, словно говоря о чем-то для себя дорогом – о чем-то ценном, недавно появившемся в его жизни. Да так оно, пожалуй, и есть, я испытываю схожие чувства.

Древний воинский обычай брататься с соратниками зародился неспроста – порой воины или вовсе не имели семьи, или годами не виделись с постаревшими родителями, как тот же Еремей. Со временем подобное одиночество начинало разъедать душу, и тогда ратник, не имеющий возможности взять жену, называл братом кого-то из друзей. Если последний понимал и принимал его позыв, воины братались и с того момента делили все тяготы и невзгоды, на которые богата ратная судьба.

В древности существовал обычай смешивать свою кровь. Но после принятия христианства он постепенно сменился на иной – побратимы обменивались крестами. Вот и я, не имея в этом мире никого по-настоящему близкого и родного, в какой-то момент почувствовал острую нужду в семье, пусть и ее суррогате. Осознание того, что все происходит лишь в моей голове, давно и прочно забыто… Так вот, ведомый наитием и странным расположением к открытому и честному дружиннику, едва не павшему от руки Андерса, при очередной встрече – тогда я уже начал «обрабатывать» его на предмет совместного похода – я предложил ему побрататься. Предложил неожиданно для себя, успел даже испугаться, ведь моя просьба могла показаться Еремею несерьезной и оттолкнуть его, но ратник с восторгом согласился. К слову, его реакция вызвала у меня ответный восторг, с тех самых пор мы стали практически неразлейвода, и мой вопрос о службе у князя скорее дань традиции.

– Тогда слушай: идем мы вместе до самых Червонных городов[49] с купцом Вышатой. Сам купец, с ним помощник, также торговый человек, да четверо близких воев охраны. Нас с тобой да еще десяток бойцов берет с собой. Правда в том, – я рефлекторно подался вперед и приглушил голос, доводя до побратима самое важное, – что мы сами можем подобрать ему людей. И коли так, меня Вышата поставит десятником да даст по серебряной гривне на сбор.

По лицу Еремея пробежала тень. Пусть я и побратим, но в душе русич не хотел признавать урманина старшим. Но ведь, с другой стороны, идея-то о найме к князю моя, средства на сбор также я раздобыл, да и в дружинах русских нередко варяги старшими были… Одним словом, пробежала тень по лицу дружинника, да и ушла, сменившись теплой улыбкой.

– То любо. А что охранять будем, какой товар купчина собрался продавать?

– Секиры из харалуга. Три десятка.

Идея с харалугом, кстати, принадлежит мне. Куют эту сталь лишь в Новгороде, так что чем ближе к югу, тем выше ее ценность. А так получается, и груз невелик, и цена его окупает все дорожные издержки. Плеснеск город крупный, торжище там большое, уйдут секиры, легко уйдут. Взамен же купцу хватит и ладью нанять, и стартовый капитал на первое время при дворе Ростислава будет. К слову, Вышата цельный харалужный меч везет князю в подарок! Хитер купчина, правильно заходит… Больно ценен харалуг и покупается на вес. Если секиру сегодня может приобрести и старший дружинник, то цельный клинок позволит себе лишь боярин, да и то не каждый. Поэтому мечи бы и не распродались, даже десяток, а вот один-единственный в качестве подарка будет очень кстати… Ну а если у меня с семьей княжьей во Владимире-Волынском не сложится, так Вышата закупит соль и спокойно в Новгород вернется, не потеряв выгоды.

Я не раз читал о первом князе-изгое, черпал информацию из разных источников, размышляя о том, чем и как сумею завоевать его расположение и доверие. Собрать на севере дружину и наняться на службу в качестве ярла урман-свеев? Отличная идея. Только ее воплощение требует времени.

Предотвратить отравление князя на пиру? Еще лучше вариант, да вот только кто меня туда пустит? Тем более что злосчастный пир случится лишь в тысяча шестьдесят седьмом году.

Была идея объединить варианты. Постараться за пару лет сколотить дружину, наняться к князю на службу и уже в качестве одного из воинских начальников остановить отравителя-катепана. Долго, сложно, но в целом реально.

Но у писателя Валерия Шамбарова, жившего на рубеже двадцатого – двадцать первого веков и написавшего несколько великолепных публицистических книг по истории России, я нашел очень любопытный факт. По Шамбарову, после ухода Ростислава Владимировича в Тмутаракань из Владимира-Волынского, выделенного ему на княжение дядей Изяславом, последний направил в город своих людей, фактически взявших семью бунтаря в заложники.