Тысяча жизней подряд. Вечности недостаточно - Мара Вульф

– Все нормально, – заверила я. – Я не сахарная, и до сих пор такого не случалось ни разу.

Его глаза при моих словах сузились в щелочки. Конечно, не многие люди противились ему.

– Прощай, Седрик де Грей, – тихо сказала я. – Я рада, что ты оказался в нужном месте и в нужное время, когда спас меня, но теперь ты можешь вернуться туда, откуда пришел.

К своему и его удивлению, я встала на цыпочки и поцеловала его на прощание в щеку. Он положил руку на мою талию. Этот жест не был собственническим. Седрик не притянул меня ближе, а только поддержал. Воздух вокруг нас сгустился.

На какую-то миллисекунду мы оставались в таком положении. А потом я совершила ошибку, снова взглянув ему в глаза. Мне хотелось запомнить это лицо. Я очень хотела бы знать, делили ли мы с ним когда-нибудь жизнь, были ли просто знакомы или, быть может, даже любили друг друга.

– Прощай, – ответил он, когда я отступила назад. – Лучше, если ты будешь держаться от нас подальше, – добавил он. – Но я останусь, пока не буду уверен, что с тобой ничего не случится.

– В этом нет необходимости. Круг в состоянии меня защитить.

Седрик смотрел на меня совершенно серьезно, и сначала я подумала, что он скажет еще что-то, но вместо этого он повернулся и оставил меня в одиночестве.

Покачав головой, я направилась к велосипеду. Независимо от того, по каким причинам эти пятеро оказались на острове, меня это не касалось. У меня были свои проблемы. Когда-нибудь они исчезнут снова. Теперь, во всяком случае, было ясно, кто научил Седрика сражаться с охотниками за душами и кто показал ему, как блокировать чужую магию, что он с блеском продемонстрировал в нашем магазине.

По крайней мере, на два своих вопроса я получила ответ.

Я еще не преодолела крошечный мостик, а уже промокла до нитки. Тем не менее я взгромоздилась на свой велосипед и наперекор встречному ветру поехала домой. Седрик не остановил меня.

Олдерни, 1 сентября 2019 года

Настоящее

Иногда я спрашивала себя, как прошла бы моя жизнь, если бы мои родители не погибли. Бабушка любила меня, и, несмотря на это, мне все равно недоставало родителей, даже спустя столько времени. Я долго надеялась, что хотя бы папа мог остаться в живых. Я присутствовала на похоронах, но гроб отца, в отличие от могилы матери, был пуст. В те одинокие ночи, что я проводила без сна после их смерти, я часто думала о том, что могло с ним произойти. Я воображала, что папа скрылся от Лазаря и потерял память после случившегося, но как только ясность сознания к нему вернется, он меня найдет.

Сегодня, спустя восемь лет, я уже не питала этих надежд. В некоторые дни мне было легче пережить потерю родителей и обоих братьев, в другие – сложнее. Сегодняшний день был довольно тяжелым. Я, как и каждое воскресенье, внимательно слушала проповедь дяди Уилла, в то время как воспоминания из детства возрождались в моем сознании во всю силу. Я видела себя сидящей на кухне коттеджа, расположенного посреди Хайленда, где прежде жила моя семья. Летом окна всегда были распахнуты, и клетчатые занавески развевались на ветру. Легкий аромат вереска проникал внутрь, пока я наблюдала за мамой, которая порхала по кухне. Длинные рыжие волосы струились по ее плечам, окутывая стройную фигуру. Всякий раз, проходя мимо меня, она одаривала меня поцелуем или угощала кусочком булочки с корицей. Комната, как наяву, предстала перед моими глазами. Здесь я читала, делала домашние задания и играла с моими братьями. Мебель старая, но крепкая. Кухонные шкафчики мама выкрасила в мятно-зеленый цвет, а исцарапанная поверхность обеденного стола носила следы длительного использования. Повсюду стояли баночки с сушеными травами, а с потолка свисали связки грибов и перчиков чили. Эта комната со всем теплом, которое она излучала, знакомым запахом и голосом матери, была моим любимым местом в доме. И вновь события ночи, предшествовавшей аварии, вдруг с совершенной ясностью предстали передо мной. Я уже спала, когда меня разбудили голоса. Люди считали нас странными, поэтому гости редко бывали в нашем доме. До детских комнат доносились непонятные запахи, были слышны слова, и я внезапно ощутила, что замерзаю под своим теплым одеялом. Я заглянула к своим братьям, которые спали глубоким крепким сном, а затем по лестнице спустилась на кухню. Мама заплела мне волосы в две косички; я шла босиком, одетая в длинную белую ночную рубашку. Голоса на кухне звучали сердито. Я различила голос моего папы и еще женские голоса. Дверь оставили приоткрытой, и я заглянула в щель. У плиты стояла незнакомая женщина и деревянной ложкой что-то помешивала в сковороде. Она, должно быть, обжаривала травы, потому что запах был жуткий. У меня на глазах даже слезы выступили. Мама плакала, а папа держал ее за руку и спорил с незнакомой женщиной. Я толкнула дверь внутрь, и она заскрипела. Я хотела к своим родителям. Папа должен был взять меня на руки, отнести обратно в постель и рассказать мне сказку, как он делал всегда, когда я не могла заснуть.

Однако женщина, с которой спорил отец, внезапно повернулась ко мне, приветливо улыбаясь.

– Подойди ко мне, Саша, – попросила она. Я вопросительно посмотрела на папу и, увидев, что тот кивнул, приблизилась к ней. Незнакомок было двое, и обе они были одеты в диковинную одежду. Я никогда такой не видела. Да и волосы их были уложены как-то странно.

Сегодня мне было известно, что и платья, и прически женщин соответствовали моде XVII века. Одна из женщин опустилась передо мной на колени.

– Добрый вечер, Саша, – сказала она. – Мы разбудили тебя?

Я кивнула и крепче прижала к себе плюшевого мишку. Вообще-то десятилетняя девочка, каковой я была, могла показаться слишком взрослой для мягких игрушек, но мне нравилось засыпать с одной из них.

– Мы этого не хотели, – продолжала она. – Я Селина Монтегю, а это – Мари Шатильон. Мы здесь, потому что беспокоимся о твоей безопасности.

Папа положил руку мне на плечо, и это прикосновение столь же успокоило меня, сколько и напугало.

– Мы заботимся о ее безопасности, – твердо отчеканил он. – Вы не можете забрать ее с собой.

В глазах женщины появилось выражение, которое я не могла истолковать. Сегодня, зная Селину, я бы охарактеризовала его как неодобрительное. С тех пор мне довольно часто приходилось видеть его.

Селина не любила, когда кто-то отказывался ей повиноваться. Она погладила меня по щеке.

– Я должна была хотя бы попытаться, – сказала женщина так тихо, что я едва расслышала эти слова. Потом она вздохнула и встала. – Душа Саши слишком ценна. Со мной ей было бы лучше. Я могла бы научить ее пользоваться своей магией. Для десятилетнего ребенка она проявляет себя слишком бурно.