Участь Эшеров - Роберт МакКаммон

– Мыло вызывает рак, – ответила она. – Я слышала это в новостях. В мыле есть что-то такое, что вызывает рак. Знаешь, что лучше всего для кожи? Желатин. Знаешь, что это такое? Это такое желе. Я кладу его в ванну и жду, пока оно не затвердеет. Затем лезу туда и кручусь. Оранжевое самое лучшее, потому что в нем еще есть витамин С.

Рикс хотел было спросить ее, не сошла ли она с ума, но передумал. Может, она действительно сошла с ума. Жизнь в этом доме определенно способствует этому.

– Я знаю, что нравлюсь тебе, – сказала Паддинг. – И ты мне тоже нравишься. Правда. Я всегда думала, что ты умный и все такое. Ты не то, что Бун. Ты… э-э, джентльмен. – Она склонилась к Риксу, и ее грудь открылась ему. Пары бурбона ударили в его лицо. – Возьми меня с собой, когда уедешь, хорошо? – прошептала она.

Захваченный врасплох Рикс не нашелся что ответить, и Паддинг продолжала:

– Меня здесь все ненавидят! Особенно эта драконовская леди! У вашей мамочки есть глаз на спине! Она просто обожает плести про меня небылицы! Кэт помешана на том, что она модель, знаменитость и все такое. Эдвин и Кэсс следят за мной. Я даже не могу одна съездить в Эшвилл и пройтись по магазинам!

– Я этому не верю.

– Это правда, черт возьми! Они не выпускают меня за ворота! Я даже пыталась убежать в августе! Осточертело это гнусное место, и я сбежала на «Мазерати». Они послали за мной легавых, Рикс! Полиция штата задержала меня прямо рядом с Эшвиллом и отвезла в тюрьму по обвинению в краже автомобиля! Я сидела там всю ночь, пока Бун меня не забрал! – Она горько нахмурилась. – Он врал мне, чтобы я вышла за него замуж. Сказал, что будет путешественником и миллиардером в придачу. Я не знала, что буду пленницей здесь и что у него не будет ни одного своего цента!

– У Буна есть свое агентство.

– Да. То самое. – Паддинг резко рассмеялась. – Это все куплено на деньги Уолена. Бун до сих пор расплачивается с ним, платит проценты. У Буна нет и горшка своего, чтобы помочиться!

– Он будет богатым, – сказал Рикс. – После того, как наш отец умрет, – он только сейчас понял это, – семейное дело перейдет к Буну.

– О, нет. Ты ошибаешься. Бун хочет этого, но того же добивается и Кэт. И Бун безумно боится, что старик все отдаст ей, все, до последнего цента!

Рикс ненадолго задумался над этим. Все дети Эшеров учились в Гарвардской школе бизнеса с условием проводить каждый уик-энд дома. Бун вылетел через год, Рикс уехал изучать английскую литературу в Университет Западной Каролины, а Кэтрин закончила школу с отличием. Она всегда интересовалась модой и моделями одежды и в двадцать два года открыла собственное агентство в Нью-Йорке. Спустя два года она продала агентство за три с лишним миллиона долларов и решила работать моделью по контрактам, две тысячи долларов в час. Ее цветущий, здоровый вид был чрезвычайно популярен в Европе, где ее лицо рекламировало все, начиная от мехов и заканчивая автомобилями «Феррари».

– Кэт счастлива, – сказал Рикс. – Ее не интересует семейное дело.

– Бун знает, что она хочет принять дела. Он сказал, что папа говорил с ней по секрету. И потом, старик Уолен никогда не подпускал Буна к семейному делу.

– Это ничего не значит. Он не подпускает никого из нас. – Он улыбнулся. – Поэтому Бун и хочет все заполучить, не так ли?

– Конечно. Как и ты.

– Прости, но я не хочу об это мараться.

– Бун так не считает. Он говорит, что ты притворяешься, будто тебе ничего не надо. Он говорит, что ты ждешь смерти старика, как и все остальные. Знаешь, что Бун говорил мне, когда мы поженились? – Она моргнула тяжелыми веками. – Он сказал, что дело стоит около десяти миллиардов долларов, и что если где-то хотя бы думают о войне, то грузовики едва успевают отходить от заводов. Потому что, сказал он, никто в мире, даже немцы, не делают оружие лучше, чем Эшеры. Теперь посмотри мне в глаза и скажи, неужели ты не хочешь получить свой кусок?

– Нет, – сказал он твердо. – Не хочу.

– Дерьмо. – Ее груди были готовы вывалиться из пеньюара, а соски смотрели на него укоризненно, как коричневые глаза. – Только полный идиот может не хотеть оттяпать кусок от десяти миллиардов баксов! Это же просто немыслимые деньги! Слушай, я знаю, ты протестовал против Вьетнама, когда учился в колледже, но теперь ты уже не хиппи. Ты взрослый человек. – Ее голос сбился, казалось, она вот-вот опрокинется. Она вцепилась в его руку.

– Я больше не могу находиться здесь, Рикс. Здесь жутко, особенно по ночам. Когда стемнеет, поднимается сильный ветер, Бун уезжает и оставляет меня одну. Теперь, со стариком в этой комнате над моей головой… я не могу выносить его запах, Рикс! Я хочу быть среди людей, которые меня любят!

– Ты пробовала говорить с Буном о…

– Да, я пробовала, – огрызнулась Паддинг, и ее лицо покраснело. – Он не хочет слушать! Он только смеется! Бун… больше не хочет быть со мной.

– В ее глазах появились слезы, но Рикс не знал, притворные ли они. – Он сказал, что он… не будет больше спать со мной. Со мной! На всех парадах в высшей школе Даниела Уэбстера я маршировала первой! Победительница конкурса красоты! Дьявол, я раньше заставляла футболистов мечтать лишь понюхать мои трусики! А у Буна в штанах просто какая-то мокрая штучка!

До Рикса не сразу дошли эти слова.

– Бун… импотент? – спросил он. В последний раз, когда он здесь был, Бун взял его в клуб под названием «Важный петух», где кружились голые по пояс танцовщицы, а пиво отдавало шваброй. Бун тогда страшно выпендривался, называл всех танцовщиц по именам и хвастался, что всех их имел. Рикс вспомнил, как Бун ухмылялся и его зубы блестели в мигающем свете.

– Я тебе нравлюсь, не правда ли? – Она вытерла один глаз, размазав по лицу тушь. – Я могла бы поехать вместе с тобой в Атланту. Они дадут тебе забрать меня, не попытаются остановить. Бун боится тебя. Он мне сам говорил. Тебе действительно будет хорошо со мной, Рикс. Тебе нужна женщина, и я не буду поступать, как та. Я не сойду с ума и не перережу себе…

– Возвращайся в свою комнату, – сказал он. Воспоминание о Сандре, лежащей в ванной в крови, встряхнуло Рикса. Бритва на кафеле. Кровь на стенах. Вьющиеся пепельные волосы, плавающие в воде.

Паддинг выпростала груди из пеньюара. Они висели в дюйме от его лица.

– Возьми их. Ты можешь, если захочешь. – Она попыталась направить его руку.

Он сжал пальцы в кулак. – Нет, – сказал он, чувствуя себя самым большим дураком в мире.

– Только прикоснись, прикоснись.

– Нет.

В одно мгновение ее лицо смялось, как мокрый картон. Она выпятила нижнюю губу.

– Я… думала, что нравлюсь тебе.

– Нравишься, но ты жена моего брата.