Услышанные молитвы - Даниэла Стил

— Ничего, мама, — не слишком убедительно попыталась успокоить ее Элоиз. Девушка все еще выглядела расстроенной.

— Мне не следовало реагировать на слова твоего отца, — продолжала Фейт. Она не стала утверждать, как это сделала бы Зоя, что Алекс намеренно ее задел. Что бы там ни считала Элоиз, муж вел себя по-хамски. — Ничего, все образуется.

— Да… конечно. Мама, я надеюсь, ты не пойдешь учиться. Папа очень расстроится.

«А как быть со мной? — хотелось крикнуть Фейт. — Какая мне предстоит жизнь, если я не пойду учиться?»

— Все утрясется, — пообещала она дочери. — Ты не беспокойся, иди и веселись. Когда ты собираешься возвратиться домой?

— Не знаю, мама, — улыбнулась Элоиз. Ей исполнилось двадцать четыре года. Она вела вполне самостоятельную жизнь и имела отдельную квартирку в Лондоне. Мать больше не контролировала ее поступки. — Поздно. Не жди, ложись спать.

— Я только хотела узнать, с какого времени мне следует начинать тревожиться, — в ответ улыбнулась Фейт. — Иногда я забываю, какая я уже старая.

— Не волнуйся. Все будет хорошо.

Зоя обещала появиться к десяти. Фейт боялась за дочерей, когда те уходили из дома. Обе были красивыми девушками. И очень беззащитными, хотя сами полагали иначе. Через несколько минут Элоиз ушла. А Фейт еще час мыла посуду и убирала кухню. Столовая приняла идеальный вид, а посудомоечная машина крутилась вовсю.

Пробило семь, когда она выключила свет и тихонько постучала в кабинет Алекса. Ответа долго не было, но она знала, что муж там. В конце концов Фейт приоткрыла дверь. Алекс сидел в кресле и читал книгу. При ее появлении он поднял голову и нахмурился.

— Можно войти? — спросила Фейт с порога. Она всегда уважала его право на уединение.

— Зачем? Нам не о чем разговаривать.

— А я думаю, есть. Мне жаль, что все так получилось. Я не выдержала — расстроилась из-за того, что ты мне сказал.

— Ты же уже согласилась оставить мысль о юридическом факультете! А теперь снова-здорово. Не понимаю, какой смысл заниматься на этих самых весенних курсах. Ведь это курсы по юриспруденции, я правильно понимаю? — Алекс явно злился и выглядел холодным и мрачным.

На Фейт подул тот же самый ледяной ветер неодобрения, который она с самого детства ощущала со стороны мужчин. Но теперь она решила сопротивляться.

— Я ни с чем не согласилась, — заявила она и села напротив. — Ты приказываешь мне поступать так, как считаешь нужным.

Кабинет Алекса представлял собой маленькую, уютную, отделанную деревянными панелями комнату. В ней стояли кожаный диван и два больших кожаных кресла. Зимними прохладными вечерами Алекс часто разжигал в ней камин, но сегодня он не развел огня. Не было настроения.

— Алекс, для меня это очень важно. Мне нужна новая цель в жизни. Девочки ушли из дома, и мне надо на чем-то сосредоточиться. — Фейт хотела, чтобы Алекс понял, насколько это для нее важно.

— У тебя есть цель — ты замужем за мной. Ты моя жена.

В другой роли он ее не представлял и не собирался менять своего мнения. Положение его вполне устраивало, не важно, каково на самом деле было ей.

— Я хочу большего. Ты — занятой человек. У тебя есть своя жизнь, а у меня нет.

— Печальное утверждение по поводу нашего брака, — угрюмо проговорил муж.

— Возможно, — спокойно ответила Фейт. — А возможно другое: это утверждение печальнее, чем ты думаешь, но касается только меня. Мне требуется больше, чем я имею. Посмотрим правде в глаза: в течение двадцати четырех лет я полный рабочий день была матерью. И вот потеряла службу. Поверь, это очень тяжело.

— Такова жизнь. Это ожидает всех женщин, когда их дети поступают в колледж.

— Но у многих есть работа, и они сделали карьеру. Я хочу быть такой же. Я обещаю не слишком мешать тебе. — Фейт говорила умоляющим тоном, но не замечала признаков того, что Алекс сдается.

— Плохи наши дела, если ты не откажешься от своей затеи.

— Не надо меня пугать, Алекс. Это нечестно. Если бы что-нибудь было так же важно для тебя, я бы так не поступала. Наоборот, постаралась бы, как могла, тебя поддержать.

— Для меня важно, чтобы ты не ходила учиться.

Судя по всему, они оба зашли в тупик, и Фейт не понимала, как из него выбраться. Она уже не хотела останавливаться на середине пути. Внезапно оказалось, что на карту поставлено очень много. Речь шла об уважении, самооценке, о новой жизни, к которой она так отчаянно стремилась. Но прежнее существование было намного удобнее для Алекса.

— Давай отложим этот разговор, — предложила Фейт. Оставалось надеяться, что время смягчит Алекса и он смирится с ее идеей.

— Я больше не собираюсь это с тобой обсуждать, — отрезал он и тут же ошарашил ее: — Поступай как знаешь. Ведь тебя не переубедить, Фейт. Но на мою поддержку не рассчитывай. Я на сто процентов против твоего возвращения в юридическую школу. И хочу, чтобы ты это ясно представляла. Делай, как считаешь нужным, но на свой страх и риск.

— Что ты имеешь в виду? — Как и предполагал Алекс, его завуалированная угроза напугала жену.

— Именно то, что сказал.

Фейт не сомневалась, что муж найдет способ ее наказать, но в глубине души чувствовала, что игра стоила свеч. Она понимала, как надо поступать. Несмотря ни на что. Хоть раз в жизни сделать что-то для себя.

— Хочешь пойти наверх? — мягко спросила она, благодарная Алексу за то, что он уступил, завуалировав свое поражение угрозой. Наверное, по-другому он поступить не мог. Надо радоваться, что не вышло хуже, а могло бы.

— Нет, не хочу, — откликнулся он и, как обычно, не обращая внимания на жену, опустил глаза в книгу.

Фейт тихонько поднялась и вышла из комнаты. Проходя, она тронула мужа за плечо, но тот сделал вид, что не заметил. Словно ее пальцы коснулись изваяния. Он не сказал ни слова. Фейт поднялась наверх, приняла ванну и села в своем маленьком кабинетике ждать Зою. Проверила электронную почту, но от Брэда ничего не поступало.

День благодарения выдался не из легких. Она одержала победу, хотя и дорогой ценой. Но Фейт утешала себя тем, что раунд остался за ней. Впереди ее ждет прекрасный новый мир.

В День благодарения Брэд задержался в конторе до пяти часов. Сыновья были в Африке, а Пэм сообщила, что собирается играть с друзьями в гольф. Гостей позвали к шести, но ужин начинался не раньше семи или восьми. Пэм пригласила сорок человек, и половину из них Брэд не знал. Возражать не имело смысла, жена всегда поступала по-своему. Брэд позволял Пэм верховодить, предпочитая беречь энергию для более важных вещей, для работы.

Пришлось изрядно повозиться с бумагами и доделать кое-какие дела. Немного разгрузившись, он написал длинное письмо сыновьям, в котором говорил, как он ими гордится и радуется их успехам. Оба были отличными парнями. Брэда позабавил их задор, когда они решили отправиться на год в Африку. Сыновья работали в заповеднике, — ухаживали за пострадавшими животными. А в свободное время Дилан учил детей и их родителей читать, а Джейсон копал траншеи для новой сточной системы. Их письма переполняло восхищение всем, что они видели и делали — незабываемый опыт для молодых ребят. Сыновья собирались пробыть там до июля, и Брэд обещал и мальчикам, и жене, что постарается выкроить время и приехать к ним на пару недель. Но пока ничего не получалось. И у Пэм тоже. Путешествие в Африку вызывало у нее куда меньше энтузиазма, чем у Брэда. Она боялась болезней, дорожных аварий и клопов. В ее понимании приключением был полет в Лос-Анджелес, где можно было остановиться с друзьями в «Белэр».