Глоток свободы - Анна Гавальда

К счастью, рядом со мной был мой пес! Его шерсть кишела блохами, и он прилежно вылизывал свои «бубенцы».

- Чему ты улыбаешься, Гаранс? - громко спросил Симон, стараясь перекричать Венсанов блюз.

- Да ничему. Просто мне, кажется, очень повезло…

Моя сестра снова взялась за краски, мальчики пошли купаться, а я стала разглядывать своего дорогого дружка, который оживал прямо на глазах, пока я подсовывала ему кусочки хлеба с паштетом.

Хлеб он выплевывал, этот паршивец.

- Как ты его назовешь?

- Не знаю.

Именно Лола дала сигнал к отходу. Она боялась опоздать к моменту передачи детей, и мы почувствовали, что она начинает нервничать. Даже больше, чем нервничать: она уже тосковала, не находила себе места, улыбалась невпопад.

Венсан вернул мне iPod, который стащил у меня много месяцев назад:

- Держи, я ведь тебе давно обещал эту подборку…

- Ой, вот спасибо! Ты записал туда все, что я люблю?

- Нет, конечно, не все. Но ты увидишь, она все равно недурна.

Мы обнялись на прощание, осыпая друг друга идиотскими шуточками, чтобы не впасть в «сантименты», и нырнули в машину. Симон переехал по мостику через крепостной ров и притормозил. Я высунулась в окошко и крикнула:

- Эй, Красавчик!

- Что?

- У меня тоже есть для тебя подарок!

- Какой?

- Ева.

- Что - Ева?

- Она приедет послезавтра автобусом из Тура.

Он подбежал к машине.

- Как ты сказала? Что это еще за шутки?

- Никакие не шутки. Мы тут ей позвонили, пока ты плавал.

- Да всё вы врете! (Он побелел, как бумага.) Во-первых, откуда вы знаете ее номер?

- Включили твой мобильник и нашли в списке абонентов.

- Неправда!

- Ну конечно, неправда. Мы всё врем. Но ты на всякий случай сходи послезавтра на остановку, мало ли что…

Теперь Венсан побагровел.

- И что вы ей там наговорили?

- Что ты живешь в шикарном замке, что ты сочинил для нее великолепную фортепьянную пьесу, что она обязательно должна ее услышать, потому что ты готов играть для нее в часовне, и это будет супер романтишно…

- Романтишно? Что это за словцо?

- Это на сербохорватском.

- Я вам не верю.

- Тогда пеняй на себя. Мы скажем Ноно, пусть он ею займется.

- Симон, это правда?

- Понятия не имею, но, зная эту парочку гарпий, скажу, что все возможно.

Теперь Венсан порозовел.

- Нет, вы серьезно? Она что, правда приедет послезавтра?

Симон приготовился отъехать.

- Автобус в восемнадцать сорок! - уточнила Лола.

- Остановка напротив Пидула! - заорала я поверх ее плеча.

Когда Венсан исчез в зеркальце заднего вида, Симон окликнул меня:

- Гаранс!

- Что?

- Не Пидул, а ПидуН!

- Ах да, верно. Прости. Ой, смотрите, Ноно! Симон, сбей его, умоляю!

Мы ждали, когда машина выберется на автостраду, чтобы прослушать подарок Венсана.

Лола наконец решилась спросить у Симона, счастлив ли он.

- Ты спрашиваешь из-за Карины?

- Н-ну… отчасти…

- Знаете, девчонки… Дома она гораздо мягче… Вот при вас она выпускает когти. По-моему, она просто ревнует. Она вас побаивается. Думает, что я вас люблю больше, чем ее и… в общем, вы для нее олицетворяете все то, чего нет в ней самой. Ее сбивает с толку, что вы веселитесь как ненормальные. Вроде тех девушек из Рошфора[55]… Я думаю, она сильно закомплексована. Ей кажется, будто для вас жизнь - это как переменка на школьном дворе и вы по-прежнему остались хулиганками, которые потешаются над такими, как она, отличницами и пай-девочками. Которым только и остается стоять в сторонке и втайне восхищаться вами, хорошенькими, озорными и дружными не разлей вода.

- Эх, знала бы она… - бросила Лола, прислоняясь к окну.

- Да в том-то и дело, что она не знает. Рядом с вами она чувствует себя совершенно чужой, отвергнутой. Конечно, временами с ней бывает трудновато, но все равно я очень рад, что она моя жена… Она мне помогает, толкает меня вперед, заставляет проявлять инициативу. Не будь ее, я бы до сих пор возился со своими кривыми и уравнениями, это уж точно. Жил бы в каморке для прислуги и корпел над квантовой механикой! И он смолк.

- А потом, она ведь все-таки подарила мне такую замечательную парочку…

Едва мы проехали через пункт уплаты дорожного сбора, я подключила iPod к магнитоле.

- Ну-ка паренек, что ты мне тут поназаписывал?

В машине расцвели доверчивые улыбки. Симон ослабил свой ремень безопасности, чтобы дать побольше места музыкантам, Лола опустила спинку сиденья, и я этим воспользовалась, чтобы прижаться щекой к ее плечу.

Марвин в роли мсье Луаяль[56]: «Неге ту Dear... This album is dedicated to you». Роскошная версия Pata Pata Мириам Макебы[57], от которой просто мороз по коже; Hungry Heart из Body Surfing Boss[58]- потому что вот уже пятнадцать лет как при первой же ноте этой песни у нас ноги сами пускались в пляс; далее по списку The River - отрада сердца, изголодавшегося по любви; Beat It покойного Бэмби[59]- на полную громкость и вперед, лихо лавируя между машин; Friday I'm in Love из альбома Des Cure, не иначе как в честь - пардон, я сделаю потише! - нашего прекрасного уик-энда; Common People группы Pulp - их песни научили нас английскому в тысячу раз лучше всех преподавателей вместе взятых. Боби Лапуэнт с его жалобным «Сегодня ты красивей, чем всегда… но твое сердце, твое сердце холоднее льда, а я так в тебя влюблен…»[60]. Дальше его же «Рыбья мама», а за ней мама Эдди Митчелла: «Мама-мама, мне только что стукнуло четырнадцать лет… Я тебе обещаю заработать кучу монет…»[61]. Потрясная версия Will Survive из альбома Musica Nuda[62]и еще одна, отчаянно надрывная, My Funny Valentine в исполнении Анжелы Мак-Класки[63]. И здесь же Don't Explain, от которой разнюнился бы любой, самый крутой бабник. Кристоф[64]в своем атласном жилете и со своей «Это была dolce vita...». Виолончель Йо-Йо Ма - из любви к Эннио Морриконе с его иезуитами[65]; Вулси, который смывается из Гримо[66], и Дилан с его настырным I want you, обращенным к нам, двум сестрам, почти целкам. «Заза, от тебя воняет, но твой вид меня пленяет…» - клянусь, я отдала бы все на свете, чтобы усесться на колени к Томасу Ферсену!.. Не забыть бы еще его «Чемодан» и «Идем туда, куда судьба зовет; идем, Жермена, идем вперед!»[67].«Love me or leave me», - заклинает Нина Симон[68], а я тем временем вижу, что Лола сморкается… Ай-ай-ай… Но Венсану не нравится, когда его сестра грустит, и поэтому он тут же оглушает ее фальцетом Гольдмана, чтобы взбодрить: «Такова любовь, и тут ничего не попишешь»[69]. Монтан поет в честь Полетты[70], а Башунг - в честь Башунга: «Из часа в час… пчеловод угасает…»[71]. «Новобрачная» Паташу[72]и Le petit bal perdu фальшивого простака[73]. Бьорк, которая орет, что вокруг слишком тихо, Nisi Dominus Вивальди в честь Камиллы[74]и песня Нила Хэннона, которого так любила Матильда[75]. Кэтлин Ферриер[76]с Малером; Гленн Гульд[77]с Бахом; Rostro[78] с его вечным покоем. Нежная песенка Анри Сальвадора[79], которую нам пела мама, а мы слушали, посасывая в полусне большие пальцы. Далида: «Ему было восемнадцать, он был красив, как херувим…»[80]. Саундтрек к фильму «Только не в губы»[81], который спас мне жизнь, когда жить не хотелось. Барбара с короткой метеосводкой «Над Нантом дождь»[82]; Луис Мариано, голосящий про солнце над Мехико[83], Пиенг Триджилл[84], без конца повторяющая: «Close to me». И я говорю себе: это именно так, именно так, дорогие мои… Элегантность Кола Портера, подчеркнутая Эллой Фицджеральд, и тут же Синди Лаупер[85]- для контраста. «Oh daddy! Les filles, ellesjust wanna to have fun!»[86] - распеваю я во всю глотку, встряхивая свою собаку как плюшевую игрушку, так что на меня дождем сыплются ее блохи. Ну и куча всего другого… Куча мегаоктетов счастья.