Тропы - Галина Мишарина

– Ну, давай, бревноголовый, двинь мне в рожу, – предложил он.

И мужик, не медля, двинул. Но не в лицо, а гадким ударом между ног… Вот только этих самых ног уже не было там, куда он ударил. Скачок болвана завершился неудачей: парень проскользнул мимо, сграбастал мужика за ногу, и под хохот толпы отправил прямо в большую кадку, над содержимым которой целыми стаями летали жирные радужные мухи. Я не выдержала и хрюкнула, но тут же прикусила губы.

– Уважаемый! – обратился к плавающему в какой-то гадостной жиже мужику парень. – Я случайно толкнул вас плечом. Простите, храни вас Безликий…

– Ах, ты!.. – начал вылезать мужик, и тут же был одним ловким движением отправлен обратно.

– А? Что? Прощаете? Вот и хорошо. Мы тогда пойдём.

– Погоди, достану я тебя, трогская падаль! – долетело вслед.

Парень обернулся.

– Сперва вылези.

И мужик вылез. Раза с третьего. Люди, хохоча, подались в стороны: разило от него ужасно.

– Убью!.. – пообещал он, хватаясь за кинжал. И тут появились стражники, два плотных высоченных амбрийца.

– В чём дело? – спросил один.

– Достойный человек споткнулся на ровном месте и плюхнулся в дерьмо, – как ни в чём ни бывало сообщил парень. – А кинжал у него больно дорогой, вот он и проверяет, не случилось ли с ним чего непоправимого? Всё же красное золото, с ним бережно надо, как с девушкой.

– Так? – обратился к толпе амбриец.

– Так! – радостно отозвалась толпа. Некоторые хихикали, не в силах удержаться.

– Ладно, идём-ка с нами, – сказал мужику плечистый стражник. – Остальные свободны.

Я поняла, что парень спас мужика. Амбрийцы не терпели, когда на их земле хватаются за оружие. Когда они скрылись в толпе, я повернулась к парню и благодарно ему улыбнулась.

– Спасибо тебе!

– Ха! – ответил он. – Был рад помочь! Меня, кстати, Ойло зовут. Ойло Рэд.

– А меня Фрэйа.

– Хорошее имя, – одобрил парень. – Ты первый раз на рынке?

– На таком – да.

Ойло рассмеялся.

– Что-то ищёшь?

– Нет, я просто брожу. Хотела поесть, мне сказали, это туда, потом свернуть налево…

– Э, чего насоветовали! – возмутился он. – Идём, покажу, где здесь хорошо кормят.

Ойло был высоким и стройным, худощавым, но не высохшим. У него были крепкие мускулистые руки, и было ясно, что он ими не семечки чистил, а занимался куда более тяжёлой работой. Его рыже-русые волосы смешно падали на глаза, и он постоянно убирал длинные пряди назад. И замечательно улыбался, отчего его курносый нос казался ещё более курносым.

Он был говоруном и забиякой, но при этом никогда не лез на рожон, не говорил ничего оскорбительного и проявлял в отношении амбрийцев должное уважение. Мы поели в приятного вида забегаловке и хорошо поговорили о рынках и вредных грубых мужиках. Ойло часто смеялся радостным заразительным смехом, и в бирюзовых глазах вспыхивали золотые искорки. От него исходило особое приятное чувство теплоты, и я радовалась нашей встрече.

Так получилось, что отплывали на материк аргонцев мы уже вместе. Ойло был торговцем, и он тоже возвращался на Аргон.

Наир и Аган отправились со мной, хотя я уговаривала их остаться. Доказывала, что справлюсь сама, но они отвечали всегда одно и то же: «Бакар Шибан оказал нам честь сопроводить тебя до порта Рок. Мы будем охранять тебя, пока не ступишь на землю аргонцев, ири Фрэйа». Я была рада их преданности, но не видела в ней необходимости.

От Трека мы плыли до пограничного острова Тун еще три недели. А затем до материка аргонцев – около полутора месяцев. Это было трудное плавание, дважды налетал ужасный шторм. Не скажу, что мне совсем не было страшно: это было не слишком приятное путешествие. Дома я ходила только на маленьких лодках, и то для развлечения. Здесь моя жизнь зависела от других людей. Я знала, что Бури в любую минуту придет мне на помощь, дав возможность переместиться, но все равно чувствовала себя неуютно. В особенности потому, что боялась за всех остальных. Мне было тесно на судне, хотя при хорошей погоде мчаться вперед, ловя лицом соленые брызги и бешеный ветер, было весело.

С Ойло мы подружились сразу и крепко. В одну из ночей, когда мы были в каюте только вдвоём, я ему всё и рассказала. О том, что путешествую по мирам, о том, откуда я. Он выслушал внимательно и отнёсся к сказанному серьёзно: мгновенно и без колебаний поверил мне. Не знаю, в чём было дело, скорее всего, в нём самом. Он был удивительным человеком! Не таким суетливым и рассеянным, как Эван, и не таким спокойным и рассудительным, как Маир. Скорее они с Алеардом были чем-то похожи. И не только рыжестью и ростом, но и синим бесстрашным пламенем, обитавшим в сердце и вспыхивающим иногда в глазах.

Многие из попутчиков и матросы меня сторонились. Я обратилась за разъяснениями к Ойло, и он объяснил, что аргонцы издревле считают светловолосых людей некрасивыми, отталкивающими. Я несказанно обрадовалась этому: лучше быть такой, чем привлекать внимание красотой.

– Если ты не бывала на Аргоне, тебе будет трудно это понять. Свет для них подобен смерти. Светлый значит небесный, а небо – пристанище ушедших душ. Ты смекаешь, к чему я клоню?

– Смекаю. Я для них вроде мертвеца, да?

– Ага! А я вроде больного неизлечимой болезнью. Аргонцы нас боятся, Фрэйа. Амбрийцев они не любят, а нас боятся. Мы, троги, натуры страстные, эмоциональные, чувствительные, совсем не похожие на них. И сильные. К тому же рыжие… В большинстве. Рыжий цвет волос им тоже почему-то не нравится, хотя они охотно покупают трогских дев. Незавидная участь – стать рабом какого-нибудь тупого аргонца, – и он поморщился. Я поспешила сменить тему.

– Ты, Ойло, не просто рыжий. Вот один мой близкий друг – он рыжий. А ты, уж прости, красный! – сказала я, и он рассмеялся. У парня и правда был удивительный оттенок волос, какого я прежде не встречала.

– Мы верим, что сотворены Пламенем. Не оно ли живет в нас, порождая страсть и любовь, желания и мечты, ненависть и великодушие?

– В чем-то ты прав, – согласилась я.

– Да я вот всем прав! – сказал он, и мы снова расхохотались. – Ты упомянула своего друга, Фрэйа. Он не трог случаем?

– Нет, Ойло, он землянин, как и я.

– Ах, да! – и он смешно хлопнул себя по лбу. – Ты же не отсюда. Сколько я путешествовал по Аргону, сколько мест посетил – и нигде не видел женщин с волосами цвета белого золота. К тому же для аргонки ты слишком высокая. Вот амбрийцы – да, хотя некоторым из них даже я в подмышки дышу. – Он задумался. – Этот человек… Скажи, как ты относишься к нему? У тебя меняется голос, когда ты говоришь о нем. Я могу ошибаться, но мне все время кажется, что ты готова разрыдаться, вспоминая этого рыжеволосого.