Приди и виждь - Евгений Георгиевич Санин

у мальчика монету, но тот крепко зажал ее в кулаке и побежал, то ли жаловаться, то ли показывать охраннику, стоящему у курьерской каюты. Это был тот самый воин, которого Крисп однажды подменял во время болезни товарища.

Плутий с насмешкой посмотрел ему вслед и, вспомнив о купце с юношей, обвел их примирительным взглядом:

— Ты, Крисп, хотел сыграть по-крупному в кости, ты, Диагор, — купить рабов! Я думаю, как-нибудь договоритесь, игра вас рассудит! А я пошел!

И беззаботной походкой направился в сторону амфор, но, увидев, что туда же идет юнга, развернулся и зашагал в противоположную сторону.

Оставшись вдвоем, Крисп с Диагором вопросительно взглянули друг на друга.

— Я, конечно, не прочь сыграть с тобой, — жадно облизнул губы купец. — Тем более, как сказал Аквилий, по крупному. Но… что скажет твой достопочтенный отец?

— А он даже не узнает об этом — я ведь ему не скажу! — пообещал Крисп. — А сядем мы так, чтобы он ничего не заметил!

— Да он и так ничего не заметит! — засмеялся купец. — Твой отец так увлекся спором, что уже сам вовсю задает вопросы христианскому жрецу. А у меня от всех этих разговоров голова кругом идет!

— А что там происходит? — на мгновение забывая про игру, с живостью заинтересовался Крисп.

— Да ну их, не верю ни тому, ни другому. Я вообще никому не верю. Даже себе. Если кто однажды сумеет хоть в чем-нибудь убедить меня, поверю ему — сразу во всем! Так что, играем? С чего начнем?

Крисп достал денарий и показал купцу.

— Не густо, но, как говорится, аппетит приходит во время игры, — с вожделением косясь на рабов, согласился Диагор.

Они сели под тень паруса, где не мог их видеть Марцелл. Купец разложил прямо на палубе игральную доску и положил на нее стаканчик с костями и свой денарий.

— Ты только сначала мне покажи, как это делается! — попросил его Крисп.

Диагор взял в руку стакан, помешал в нем кости и — дном кверху — опрокинул на доску.

— Вот так, — объяснил он. — А теперь — ты!

Крисп в точности повторил каждое его движение.

— Не густо! — изучив кости, развел руками купец. — Это самый худший бросок из всех, что только могут быть, и называется он — «собака». Теперь давай посмотрим, что выпадет у меня… Итак, раз… два… Хвала богам! «Венера» — самый выигрышный бросок.

Не успел Крисп и глазом моргнуть, как его денарий перекочевал в пухлую, влажную ладонь купца.

— Ну, а на что ты играешь теперь?

Купец с надеждой покосился на бывших рабов Криспа, даже не подозревая, что они уже свободные люди, но Крисп вдруг воскликнул:

— Погоди, я сейчас!

И помчался в каюту. Здесь он нашел одежду, которую купил ему отец в Афинах и выскочил с ней на палубу.

Охранник проводил его удивленным взглядом. И стал внимательно присматриваться к тому, что происходит под тенью парусника.

А там Крисп, вернувшись, показывал одежду Диагору.

— Вот, смотри! Совсем новая!

— Я вижу! — ощупывая дорогой хитон, кивнул купец.

— И очень дорогая! Я в ней на приёме у самого императора был…

— Я понимаю, — повторил купец и решительно объявил: — Десять денариев!

— Так мало? — поразился Крисп. — Насколько я помню, отец платил намного дороже!

— Ну, хорошо, только из уважения к твоему отцу — двадцать денариев и не ассом больше.

— Ладно, давай! — махнул рукой Крисп. — Только теперь ты бросай первым!

Купец, тщательно поболтав стакан у самого уха, опрокинул его на игральную доску. И снова у него выпала «Венера». Крисп, как не старался, опять проиграл, и его одежда перекочевала на колени купца…

— Ну, что теперь играем на них? — впервые выказывая свое желание, кивнул на рабов Диагор.

Нет! — решительно помотал головой Крисп. — Я сейчас что-нибудь придумаю! Подожди меня!

«Придумаю… Но — что? Где мне достать деньги, чтобы выиграть хотя бы один золотой? Золотой?!»

Он бросился со всех ног к отцу и, путаясь в словах, попросил вернуть монету, которую тот подарил ему на счастье.

— Я же тебе говорил не подходить сюда! — напомнил Марцелл, не отводя его, как прежде, подальше от кормы, и Крисп смог услышать обрывок спора.

— Что твои боги обещают человеку после смерти? — спрашивал отец Нектарий.

Жрец пожимал плечами и бормотал в ответ что-то невнятное.

— Зачем тебе ауреус? — спросил Марцелл, доставая монету. — Надеюсь, на этот раз он пойдет на благие цели?

— Да, конечно! На самые благие! — пылко заверил отца Крисп и поспешил вернуться к Диагору.

— Вот! — показал он ему золотой.

Глаза купца алчно вспыхнули. Он порылся в своем кошеле и положил рядом с золотой монетой — свою. На ней был изображен предыдущий император, Филипп Арап. Тот самый, которого сверг и убил, вместе с его женой и сыном, Деций. На этот раз Крисп сделал очень удачный ход, но у купца снова выпала «Венера», и его ауреус также исчез в бесчисленных складках его халата.

Крисп растерянно огляделся вокруг, больше ему не на что было играть…

— Ну, — чувствуя, что наступил момент, которого он так ждал, довольно сказал купец. — Играешь ты, наконец, на своих рабов? Так уж и быть, ставлю против них — три ауреуса! Вот, смотри, раз!.. два!.. три! — со звоном выложил он на игральную доску три золотые монеты.

— Я не могу! — отрицательно закачал головой Крисп и вдруг почувствовал, что кто-то настойчиво трясет его за локоть. Он оглянулся и увидел Млада. Тот что-то мычал, протягивая Криспу свою монету.

— После… сейчас мне не до тебя! — отмахнулся от него Крисп.

Но мальчик упрямо предлагал монету, показывая глазами на игральную доску.

— Гляди, тоже не прочь сыграть! — захохотал купец, — А может, хочет помочь тебе отыграться? Ну что ж… Ставлю против нее твой денарий.

Чувствовалось, что он готов поставить и больше, лишь бы только Крисп продолжил игру.

— Ладно! — согласился Крисп, и тогда охранник, не выдержав, растолкал спящего поблизости напарника и попросил подменить его…

Тем временем Крисп, не замечая ничего на свете, сделал свой бросок. Он был бы победным, если бы опять не купец… Он знакомо потряс над ухом стакан и опрокинул его на игральную доску. Одна кость, как это уже случалось не раз, отскочила в сторону. Диагор склонился, ища ее и, бормоча:

— Ну, а теперь мы уже точно будем играть на твоих рабов… — вдруг осекся, потому что на его руку вдруг наступила тяжелая, подбитая гвоздями, военная калига.

Это был подоспевший, как нельзя кстати, охранник. Он грубо поднял ладонь купца, и Крисп с изумлением увидел, что под ней