Губительная ложь - Джеймс Гриппандо

Как всегда, Ландау был очень занят. В приемной его ожидали еще два посетителя, нужно было ответить на три телефонных звонка. Пейтон быстро изложила суть своего дела. Он внимательно выслушал ее, а потом спросил:

— Вы думаете, вас кто-то преследует?

— Было бы не совсем правильно сказать, что он испугал меня тогда, во время поздравления. Но потом не прошло и суток, как кто-то пытался столкнуть меня с дороги. Возможно, это простая случайность, совпадение. Но после того, что случилось сегодня днем в коридоре, я даже не знаю, что и думать.

Он почесал голову, размышляя.

— Вы поделились своими сомнениями насчет преследования с полицией?

— Поделилась, но это ни к чему не привело. Они не поверили.

— Насколько я понял, они все проверили и исключили такую возможность. Вы думали, что столкнул вас с дороги тот молодой парень, которого вы усмирили в клинике в Хейвервиле. Как выяснилось, когда произошла авария, он сидел в тюрьме. У него железное алиби.

— Это правда. Откуда вы знаете об этом?

— Нам рассказал его адвокат.

— Какой адвокат?

— Этого молодого Геркулеса защищает тот же крючкотвор, который возбудил против нас дело, за то что вы ранили заднюю часть медсестры Фелиции. Теперь нам придется отвечать еще и за этого сопляка, который заявляет, будто у него отрицательная реакция на укол секобарбитала. Его адвокат утверждает, что вы ложно обвинили парня в преследовании, чтобы запугать. Чтобы он не подал на вас в суд.

— Это же просто смешно.

— Скажите нашей страховой компании. Они считают, что наши юридические взносы должны быть как минимум вдвое больше.

Пейтон начала чувствовать себя возмутителем спокойствия.

— Я уверена, что дело решится в нашу пользу, когда рассмотрят все факты.

— Остается только надеяться на это. Однако вернемся к вашему вопросу. Что конкретно вас беспокоит?

— Я просто хочу узнать, кто был тем клоуном на праздновании моего дня рождения. Возможно, нам удастся выяснить, откуда он взялся, задать ему несколько вопросов.

— И все оттого, что он на вас как-то странно посмотрел?

— Не только поэтому, — сказала она, раздумывая, стоит ли говорить еще что-нибудь, ведь она, наверное, уже производит впечатление параноика. — Насчет того, что случилось в клинике, — я умею обращаться с огнестрельным оружием, потому что мой отец был полицейским и научил меня стрелять, когда я была еще подростком. Но у меня никогда не было личного оружия. Я приобрела его всего несколько месяцев назад. Летом по вечерам я совершала пробежки. Именно тогда мне и показалось, что меня кто-то преследует. А потом уже осенью, могу поклясться, однажды ночью я слышала, как кто-то пытается открыть замок входной двери моей квартиры.

— Так вам кажется, что это преследование длится уже несколько месяцев?

— Именно эта жуткая мысль и пришла мне тогда в голову. Я не чувствую себя в безопасности, так как мой муж часто уезжает из города по делам. Мне и сейчас страшно. Может показаться, что я просто сошла с ума. Но, возможно, все эти случайности как-то связаны между собой.

— Никто не считает вас сумасшедшей. Но…

— Я не прошу вас организовать официальное расследование. Нужно всего лишь выяснить кое-какие подробности.

Он посмотрел на телефон. На нем мигали красные кнопки — несколько абонентов ожидали ответа.

— Хорошо, — произнес он голосом крайне занятого человека, который не может себе позволить потратить ни одной лишней минуты на пустые дискуссии. — Я попрошу службу охраны разобраться.

Его неожиданное согласие вызвало у Пейтон нервную дрожь. Ей очень хотелось, чтобы все страхи оказались напрасными; однако также не хотелось прослыть человеком, который делает из мухи слона.

— Надеюсь, все это пустое.

— Вам не стоит идти на попятную. Даже если выяснится, что тот парень не преследует вас, его все равно ожидают неприятности. Это детская больница. И как я уже не раз говорил, больница, которая очень дорожит своей репутацией. Мы не позволим, чтобы наши клоуны сначала надували воздушные шарики, а потом строили глазки врачам. Вы правильно сделали, что обратились ко мне.

— Я рада, что вы именно так все понимаете.

— А сейчас прошу извинить меня. — Он указал взглядом на мигающие лампочки телефонного аппарата.

Пейтон хотела пожать ему руку, но не успела она встать со стула и взять костыли, как Ландау схватил телефонную трубку и, развернувшись на сто восемьдесят градусов на своем вращающемся кресле, повернулся к окну. На его голове была огромная блестящая лысина. Пейтон почти отчетливо увидела в ней отражение своего лица. Вид у нее был жалкий и растерянный. Все эти судебные иски, а тут еще и сумасбродная мысль о преследовании. Совершенно понятно, что после всего этого Ландау не питал к ней особой симпатии.

* * *

Самолет Кевина приземлился в аэропорту «Ла Гуардия» ближе к вечеру. Он прилетел в Нью-Йорк на семинар, который должен был состояться завтра. Именно это он и сказал Пейтон. Но сегодня у него были еще и другие дела.

Он взял такси и приехал в отель на Восьмой авеню, в отдаленной части Манхэттена. Напротив находилось несколько деревянных строений. Когда-то там были книжные магазины, продававшие книги для взрослых. Но магазины закрыли, когда в городе объявили борьбу с мелкой преступностью. Выше по улице стояло современное многоэтажное офисное здание-башня. В нем располагались офисы наиболее престижных юридических фирм Нью-Йорка. Это учреждение, подлинное воплощение могущества, считается самым влиятельным в мире. Противоположного мнения придерживаются только его конкуренты. Отель был еще одним привлекательным зданием в этом квартале. Его, конечно, нельзя было назвать дворцом, но оно выделялось на фоне жалких окрестностей.

Только уехав из Бостона, Кевин понял, насколько ему стало легче, после того как он окончательно выяснил отношения с Сандрой. До того как они оказались в одной постели, она была хорошим другом и великолепным источником информации об их фирме. К счастью, он не выболтал ей своего секрета. Никто, даже Пейтон, ничего не знал об этом. Об этом действительно лучше никому не говорить.

Два года он тайком напряженно работал. В основном по ночам и по выходным дням. Иногда он выбивался из графика, и приходилось наверстывать упущенное, работая днем. Как в тот день, когда начальник застал его работающим за компьютером в офисе и чуть не поймал с поличным. Несмотря ни на что, Кевину удалось сохранить свою работу в тайне. Он установил режим чрезвычайной секретности. Его положение в фирме и без того было шатким, поэтому не хотелось нарываться на неприятности. Не стоило давать Айре Кауфману и комитету по надзору за работой партнеров фирмы повод думать, будто он раздувает свой рабочий график, чтобы компенсировать сотни часов, потраченные им на личную работу, вместо того чтобы заниматься проектами, за которые ему платит фирма.