7-е небо - Максин Паэтро

Голубь поставил громкость телевизора на максимум, скатал носки Сэнди и сунул Мичемам в рот шерстяные кляпы. Сэнди всхлипывала и уворачивалась, и он снова шлепнул ее по ягодицам, на этот раз почти нежно. Затем нехотя обмотал леской и ее щиколотки. Закончив, Голубь отбил горлышко второй бутылки «Куантро» о каминную полку и плеснул ликер на стопку газет возле мягкого кресла, в корзинку с клубками шерсти, оросил волосы и одежду Мичемов. Стивен Мичем снова закричал, давясь кляпом.

— Я бы этого не делал, — укоризненно произнес Голубь. — Вы рискуете захлебнуться собственной рвотой. А это будет гадостно, чувак.

Ястреб спустился в гостиную с сигарой во рту, помахивая бугристым узлом из наволочки.

— Добыча! — сказал он с довольной ухмылкой. — В сигарном ящике почти пять косых, а вот и книга.

Нагнувшись над полуобнаженной Сэнди Мичем, стонавшей у его ног, Голубь скрутил с ее пальцев кольца с бриллиантами и крикнул в ухо Стивену Мичему:

— Что любят повторять такие, как вы? Хорошо жить — лучшая месть? Ну так наслаждайтесь своей местью. Спасибо за бабло.

— Ну, ты готов? — спросил Ястреб.

Голубь что-то написал в книге и закрыл ручку колпачком.

— Veni, vidi, vici, чувак, — сказал он, зажигая спички и бросая их туда, где темнел разлитый «Куантро».

Загудело пламя.

Яркие языки заплясали по комнате. Густо повалил дым, и Мичемы уже не увидели, как двое юношей помахали им на прощание и вышли из дома.

Запах горелой плоти мы почувствовали еще до того, как переступили порог дымящихся развалин дома Мичемов в Кау-Холлоу. Бывший архитектурный шедевр превратился в склеп.

Из темноты появился эксперт по поджогам Чак Ханни, как никогда уставший и мрачный.

— Второй выезд за сегодня, — пояснил он.

— Первый тоже на поджог? — спросил Конклин.

— Нет, взрыв в метамфетаминовой лаборатории. Взрывной волной жертву выбросило из дома и влепило в ее же собственный пикап. — Чак покачал головой. — А вот здесь в точности повторился пожар у Малоунов.

Мы пошли за Ханни туда, где до пожара у Мичемов была гостиная. Я представила, как комната выглядела раньше: сводчатый потолок, огромный камин, а над ним зеркало. Теперь здесь сплошь почерневшая от дыма позолота и закопченный мрамор. Тела лежали рядом, в воде, которой был залит дом, лицами вниз, со скрюченными пальцами — результат укорочения сухожилий при горении.

— Даже если они были связаны, веревки сгорели, — нагнулся Ханни над трупами. — Искать отпечатки нет смысла. Может, завтра, при дневном свете… А вот это я нашел на кухонном столе. — Ханни протянул Конклину книгу.

Я успела прочитать название: «История яхтенного спорта».

— Там надпись, Рич. На латыни.

Конклин резко открыл книгу на титульном листе и прочитал вслух:

— «Radix omnium malorum est cupiditas».

— Что это значит? — спросил Чак.

— Что-то вроде «Плохое — это любовь», — пробормотал Конклин. — Точно не знаю. Черт, я латынь в десятом классе учил!

— А мы что, не закончили? — спросила Клэр, входя в комнату с двумя помощниками в арьергарде. — Что у нас здесь? — Она подошла к телам и перевернула меньшее. Изо рта жертвы с протяжным «па-а-а-а-а-а» вышел воздух. — Смотри! — Клэр указала Чаку на бутылку из-под ликера, лежавшую под телом.

Рукой в перчатке Ханни осторожно поднял находку.

— Может, у нас наконец все-таки будут отпечатки, — пробурчал он.

Мы с Конклином оставили Клэр и Ханни осматривать трупы и вышли на улицу. Полицейский показал на красивую женщину, стоявшую впереди заметно поредевшей толпы у газона.

— Она нас вызвала. Зовут Дебра Курц, живет напротив, через улицу.

Курц было под пятьдесят. Миниатюрная, очень худощавая, не иначе анорексичка, в черном облегающем спортивном костюме. На щеках потеки туши — видимо, плакала. Я назвалась, представила Конклина и спросила Курц, знала ли она покойных.

— Стив и Сэнди Мичем — мои близкие друзья. Я сразу позвонила в «девятьсот одиннадцать», когда увидела пожар, но, о Боже, было уже слишком поздно!

— А давайте проедем с нами в отделение? — предложила я. — Нам нужно как можно больше узнать о ваших друзьях.

Дебра Курц пила вчерашний кофе в самом маленьком и чистом из наших кабинетов для допроса.

— Мичемы были лучшей парой в мире, — плача, сказала она.

— Не было ли у кого причины желать им зла? — спросила я.

— Пойду схожу к автомату. — Конклин встал. — Вам что-нибудь еще принести, мисс Курц?

Она покачала головой.

Когда Конклин ушел, Дебра перегнулась через стол и вполголоса рассказала мне о том, что Сэнди пила и у обоих супругов случались интрижки на стороне.

— Вряд ли это важно, но на всякий случай вы об этом знайте.

Курц сказала, что у Мичемов двое детей — девятнадцатилетний Скотт, студент колледжа, и старшая Ребекка, уже замужем, живет в Филадельфии. Давясь рыданиями, Курц согнулась, словно ее ударили под ложечку или терзали угрызения совести.

— Вы ничего не хотите добавить, Дебра? У вас со Стивеном Мичемом был роман?

— Да, — тихо сказала она. — Был.

Курц говорила, поглядывая на дверь, словно торопилась закончить, пока Конклин не вернулся.

— Я ненавидела себя за то, что обманываю Сэнди. Трудно объяснить, но я любила ее не меньше, чем Стива.

Я поставила перед Курц коробку бумажных салфеток, когда вошел Конклин с компьютерной распечаткой в руке.

— А у вас, оказывается, есть приводы, мисс Курц. — Конклин выдвинул стул из-под стола. — Признаться, я удивлен.

— Тогда я была вне себя от горя. — Серые глаза Дебры снова наполнились слезами. — Я никому не причинила вреда, кроме себя.

Конклин пододвинул мне листки.

— Арестовывались за кражу со взломом?

— Меня подбил бойфренд, а я, идиотка, пошла у него на поводу. Но меня же оправдали!

— Вас не оправдали, — поправил Конклин. — Вам дали условный срок. Должно быть, вы пошли на сделку, дав показания против вашего бойфренда, я прав? А в вашем деле значится еще и поджог.

— Но тогда умер Рэнди, мой муж. Я готова была вырвать из груди собственное сердце. — Курц ударила себя в грудь кулаком. — Я подожгла наш дом, ища способ понять, что чувствую после его ухода. Оказалось, бездонную печаль!

Я буквально отвалилась на спинку стула. У меня даже приоткрылся рот. Дебра Курц сразу отреагировала на мою шокированную мину.

— Я же была в собственном доме! — закричала она. — Я потом даже в страховую компанию не обращалась за возмещением! Я навредила только себе, вы понимаете? Я навредила только себе!