Гадальщик на камешках - Мирча Элиаде

Женщина рассмеялась.

— Проходите в гостиную, — пригласила она и проводила старика в просторную комнату, строго и со вкусом обставленную. — Я ему скажу, что вы пришли.

Старик опустился на диван и с удовольствием принялся растирать ладонями колени. Но не прошло и минуты, как женщина появилась вновь и жестом пригласила его следовать за собой.

— Сказал, чтобы проводила вас в кабинет, он и сам сейчас туда придет.

В соседней комнате она указала старику на огромное кожаное кресло перед книжным шкафом. Старик поблагодарил и, усевшись, снова принялся растирать колени. Время от времени он наклонялся к книжной полке и читал на корешках названия. Услышав, как скрипнула дверь, он вздрогнул и поднялся на ноги. В дверях стоял дюжий краснощекий человек с черными волосами, густыми сросшимися бровями и крошечными стальными глазками под опухшими веками. Был он в рубашке с закатанными рукавами и брюках с подтяжками. Салфетка, заткнутая за ворот, спускалась ему на грудь. Вошел он улыбаясь, однако, заметив старика, мгновенно помрачнел.

— Кто вы такой? — спросил он хриплым голосом. — Как вы сюда попали?

— Ты меня больше не узнаешь? — удивился старик, пытаясь улыбнуться. — А я тебя помню еще таким. — И он опустил ладонь к ковру.

— Как вы сюда попали? — снова спросил майор, вытирая рот концом салфетки. — Как вас пропустил привратник?

— Мне сказали, что в два, в два с четвертью я обязательно застану тебя дома, — пояснил старик, продолжая улыбаться.

— Но кто вы такой?! — настаивал майор.

— Значит, ты меня не узнаешь. — Старик грустно покачал головой. — Правда, с тех пор прошло больше тридцати лет, но я тебя помню. И когда я узнал, что ты переехал сюда, то подумал: а что, если тебя навестить?

— Да кто же вы, в конце концов? — повысил голос майор и угрожающе шагнул к старику.

— На улице Мынтулясы… — заговорил старик, показывая головой куда-то вбок. — Разве на улице Мынтулясы не стояла школа, где во дворе росли каштаны, а в саду — абрикосы и вишни? Не может быть, чтобы ты это забыл. Школа рядом, всего в двух шагах отсюда, стоит только выглянуть в окно. Я тебя вижу как сейчас в матросском костюмчике. Ты все потел, ты был очень потливым…

Майор вышел из кабинета, захлопнув за собой дверь.

— Анета! — гаркнул он, широким шагом пересекая гостиную. — Анета!

Тут же появилась хозяйка.

— Ты провела этого типа в кабинет? — Майор понизил голос. — Разве я тебе не говорил, что дома никого не принимаю, чтобы ты всех посылала в министерство? Разве я не говорил, что около половины третьего жду инспектора?

— А я думала, он и есть инспектор, раз его пропустил привратник. К тому же он сказал, что прекрасно знает тебя… и будто бы он инспектор.

Майор решительным шагом пересек гостиную в обратном направлении и вошел в кабинет.

— Значит, вы проникли сюда обманным путем! — Он сощурил глаза. — Вы сказали моей жене, что вы инспектор.

— Этого я не говорил, — с достоинством отверг обвинение старик. — Но я мог бы это сказать, поскольку я и в самом деле инспектор. Хотя и на пенсии, однако можно сказать, что инспектор.

— Так кто же вы, черт побери?! — завопил майор. Выдернув заложенную за воротник салфетку, он машинально скрутил ее и хлопнул ею, как ремнем.

— Значит, ты не помнишь улицу Мынтулясы? А ведь когда ты учился в начальной школе на этой улице, на переменах ты любил лазить по вишневым деревьям. Однажды сорвался и разбил себе голову. Директор школы взял тебя на руки и отнес в канцелярию, чтобы перевязать. Разве ты не помнишь? На следующий день был праздник Десятого мая,[4]и ты был горд, что явился с перевязанной головой. Директор спросил тебя: «Ну как голова, Борза?» И ты ответил: «Боюсь за стихи, господин директор, наверное, не смогу заучивать их наизусть». Учить стихи — этого ты терпеть не мог, — улыбнулся старик. — Так вот, этим директором был я, учитель Фэрымэ, Захария Фэрымэ, который пятнадцать лет был директором школы на улице Мынтулясы, а потом школьным инспектором, до выхода на пенсию… Все еще не припоминаешь?

Майор, насупившись, внимательно слушал старика.

— Вы издеваетесь надо мной, — зашипел он сквозь зубы. — Не будь вы старым человеком, я бы вас на месте арестовал. Вы проникли в мой дом, заявив, что вы инспектор…

— Я этого не говорил.

— Молчите, когда я говорю! — Майор грозно двинулся на старика. — Вы обманом проникли в мою квартиру. Значит, у вас есть какая-то цель. А ну, говорите быстро и не злите меня: зачем вы сюда явились?

Старик дрожащей рукой провел по лицу и тяжело вздохнул.

— Прошу вас не сердиться, — заговорил он упавшим голосом. — Я вовсе не предполагал, что доставлю вам неприятность. Возможно, произошла какая-то ошибка, тогда я приношу свои извинения. Разве вы не господин майор Василе Борза из Министерства безопасности?

— Это я, но не господин, а товарищ майор Василе Борза. А вы тут при чем? Почему вас интересует майор Борза?

— Тогда прошу прощения, вы учились у меня в школе на улице Мынтулясы. Я могу сказать, когда это было: между девятьсот двенадцатым и пятнадцатым годами. Вот видите, хотя с тех пор минуло более тридцати лет, я все помню. Память о каждом классе у меня связана с какими-нибудь учениками, не всегда самыми лучшими, — через силу улыбнулся старик, — но такими, в ком я чувствовал что-то особенное. Я и потом, насколько это было возможно, старался следить, как они учатся в гимназии, в университете… Правда, вас я потерял из виду: в шестнадцатом году[5]началась война, и это многое объясняет. Вас увезли в провинцию…

Майор время от времени поглядывал на дверь в соседнюю комнату.

— Послушайте, господин директор, — произнес он не столь раздраженно, хотя и сурово. — Я вовсе не тот, за кого вы меня принимаете, ни лицеев, ни университетов я не кончал. Я выходец из народа. Многое довелось мне в жизни испытать, но никогда у меня не было ни времени, ни денег, чтобы болтаться в высших учебных заведениях…

— Я же говорю про начальную школу на улице Мынтулясы.

— А я вас предупреждал, что меня не следует прерывать, когда я говорю. Все эти штучки с учеными степенями и факультетами нам известны, чепуха все это! Прошли времена разных степеней, дипломов и прочего вздора! Мы похоронили этот ваш режим! — воскликнул майор, словно обращаясь к соседней комнате. — Режим эксплуататоров! — Голос его зазвучал еще громче. — Теперь взял слово трудовой народ! Зарубите это на носу, пока не поздно! Понятно?

— Понятно, — склонил голову старик. — Прошу меня извинить. Произошла ошибка, не по моей вине…