Решил, что я твоя? - Кэтти Уильямс

– И просмотрите вот это до конца рабочего дня.

– Но ведь уже полшестого! – возмутилась Элис.

– Придется поднапрячься, – холодно сказал он и закрыл за собой дверь кабинета.

Габриэль никогда не переживал из-за женщин и не собирался начинать сейчас. Однако ее холодность действовала ему на нервы. Он не мог спокойно смотреть на нее, не представляя ее без одежды. Самое время подыскать другую женщину, чтобы избавиться от этих навязчивых воспоминаний.

Элис вела себя так, как будто между ними ничего не происходило. Она снова стала носить свои бесцветные тряпки и даже хотела вернуть ему все вещи, которые купила по его поручению. Он, естественно, отказался, однако не мог отделаться от мысли, что она отдала это все на благотворительность.

Он вернулся к работе и не поднимал головы от монитора, пока не услышал тихий стук в дверь. Тут он с удивлением обнаружил, что на часах лишь начало восьмого.

– Вы уже закончили? – удивленно спросил он. – Все отсканировали и отправили?

– Ваша визави уже здесь.

Элис еле заставила себя произнести эти слова. Ну что ж, он верен себе. Бетани Докинз: невысокая, фигуристая, в обтягивающем черном платье с глубоким декольте. На ее фоне Элис чувствовала себя нелепой дылдой в бесформенной серой робе, и по взгляду Бетани она поняла, что не одинока в этом мнении. Элис совершенно не сомневалась, что опера мисс Докинз малоинтересна.

– Замечательно. – Габриэль встал и принялся надевать пиджак.

– Хорошего вечера.

– В такой компании это мне гарантировано. – Он вдруг нахмурился, словно ему в голову пришла какая-то неожиданная мысль. – А вы любите оперу, Элис?

– Вы же знаете, что люблю. – Впервые она позволила себе намек на события, происходившие в Париже.

– А, ну конечно. Я и забыл. Не хотите присоединиться к нам? Я уверен, что в опере найдут для нас еще одно местечко.

И для чего? Смотреть на то, как эти двое будут облизываться друг на друга, не имея сил досидеть до конца представления? Нет уж, спасибо.

– Благодарю за щедрое предложение. Однако я сегодня уезжаю к матери в Девон и пробуду там до вторника. Я планировала навестить того недовольного клиента в Экзетере – меня это совершенно не затруднит, это там в двух шагах, а вам сэкономит уйму времени.

– А ваша мать живет неподалеку от Экзетера?

– Довольно близко.

Он что, забыл вообще все, о чем они говорили? Он казался таким внимательным… похоже, все влетало у него в одно ухо и вылетало из другого. Это ее сильно ранило; она-то думала, что ему действительно небезразлично.

– Мне кажется, вас ждут.

– Ну и что?

Она ездила к матери каждые выходные, и это поднимало в его глазах дочернюю привязанность на какой-то совершенно новый уровень. Ему было все еще любопытно узнавать о ней, даже несмотря на суровую отставку, которую она ему дала.

Но зачем лишний день, если от Девона до Экзетера меньше часа езды? Габриэль подозревал, что дело не только в матери. Иначе почему она так быстро переключилась с безоглядного обожания на полное равнодушие? Женщины так не умеют, это не в их натуре.

Может быть, она переспала с ним, потому что тот, кого она хотела на самом деле, был недоступен? Возможно, женат? Небось кормит ее завтраками, обещая уйти из семьи, но никогда этого не сделает!

– Я буду ждать вас на рабочем месте в понедельник.

– Вообще-то я взяла отгул, – ровным голосом сообщила Элис. – Так что визит к Харрисонам – это простая вежливость с моей стороны, я могу и не ездить к ним, если вам это неугодно.

Какая невероятная наглость! Пусть не думает, что может распоряжаться ее личным временем!

И тут в дверях появилась Бетани с капризным выражением на милом личике. Габриэль познакомился с ней несколько месяцев назад на каком-то мероприятии, где она помирала от скуки среди бизнесменов, обсуждавших свои бесконечно далекие от нее дела. Габриэль взял у нее номер телефона и немедленно забыл о ее существовании. Однако она была настойчива, и вот он наконец решил принять одно из ее многочисленных предложений о встрече. Да, так было гораздо удобнее: не он гонялся за женщинами, а они за ним.

Он посмотрел на обеих женщин в его кабинете: просто небо и земля. Элис даже без каблуков была на целую голову выше. Ее нежное лицо было скорее загадочным, чем откровенно красивым, однако это интриговало. В ней было ледяное спокойствие, которого так не хватало Бетани, и Габриэль с раздражением ощутил, как теряет к последней интерес.

– Еще раз хорошего вечера.

Элис коробило от одного взгляда на эту женщину – живое воплощение абсолютно всего, чего не было в ней самой. Ее злило, что она оказалась всего лишь временным развлечением, сменой обстановки.

– Хороших выходных, Элис. – Габриэль посмотрел на нее непроницаемым взглядом. – Надеюсь, ваша мать хорошо себя чувствует.

– Ну, у меня есть и другие планы, – вспыхнув, ответила Элис. На самом деле их не было, но его слова выставляли ее жалкой.

– О, вот как. Что-нибудь любопытное?

– Не слишком. Так, встречаюсь кое с кем…

Габриэль хотел продолжить допрос, но властная ладонь Бетани легла на его рукав, и ему ничего не оставалось, кроме как распрощаться.

Однако мысли об Элис вертелись у него в голове весь вечер. Его раздражала эта легкомысленная спутница, а еще больше раздражал он сам – потому что раньше такая женщина, как Бетани, заставила бы его забыть о каких угодно делах.

Бетани не испытывала ни малейшего интереса к тому, что происходило на сцене, и несколько раз переспрашивала, не понимая сюжета. Постоянно вертелась, как ребенок, и была очевидно обрадована, когда представление наконец закончилось и они отправились в ресторан, – хотя, скорчив лукавую рожицу, она сказала, что надеялась поужинать у него.

Он занимал ее какой-то незначащей беседой, в то время как его собственные мысли находились где-то очень далеко. После ужина он посадил ее в свою машину, назвал водителю адрес, произнес приличествующие случаю извинения и в одиночестве отправился домой.

Все, о чем он мог думать, – это слова Элис перед уходом.

Он знал, где живет ее мать. Она упоминала об этом в разговоре, а он никогда ничего не забывал. Элис, мимолетно подумал он, засыпая, точно бы понравилась опера.

Элис закончила готовить ужин и пошла составить матери компанию в маленькой гостиной, окна которой выходили на ухоженный сад. Памела Морган полюбила там возиться в свободное время, которого у нее было достаточно.

Она явно о чем-то умалчивала, и это беспокоило Элис. Конечно, она встретится с ее врачом в понедельник и все узнает, но все равно волновалась.

Эта гостиная, светлая и просторная, разительно отличалась от той, что Элис помнила по отчему дому. На стенах и каминной полке красовались фотографии самой Элис. В этом доме витал дух семейного уюта – то, чего ее отец не потерпел бы: он ненавидел всякие напоминания о том, что у него есть семья.