Сострадание к врагу - Сергей Герасимов

* * *

— О-о-о-о, это долгая история, — протянула девушка, — долгая и не очень интересная. Меня тысячу раз перепродавали, пока я попала к нему. А когда попала, это был конец всем моим приключениям. У Бойда долго не живут, месяц или два, а то и меньше. У него много жен, это так называется. В среднем, около десяти. Они постоянно меняются, одни умирают, других покупают. Попасть к Бойду означает смерть. Я до сих пор не верю, что удрала от него. Сумела удрать, это никому до меня не удавалось. Во всяком случае, я надеюсь пережить всех стерв, с которыми познакомилась на его корабле.

— С чего всё началось?

— Со сказки. Мое детство было сказкой, прекрасная семья, послушная девочка, которая старательно учится, обожает маму с папой и не держит в голове никаких дурных мыслей. Прекрасный город на прекрасной планете.

— Ты училась? — удивился Денисов. — Но зачем же учиться, если ты можешь узнать всё сразу?

— Имплантат ставят только в двенадцать лет, даже позже, когда перестает расти височная кость. Иначе он бы просто вывалился. До двенадцати лет наши дети учатся так же, как и ваши. На самом деле, имплантат не только преимущество, но еще и большие проблемы. Много проблем.

— Например?

— Например, наркомания. У вас на Земле есть только химические наркотики, а у нас еще и электронные. С электронными почти невозможно бороться. Никак нельзя доказать, что кто-то этим балуется, если не поймать прямо в момент подключения. Всё начинается совершенно невинно, просто ты потребляешь информацию или слушаешь музыку, а потом неожиданно замечаешь, что это не совсем та информация и не та музыка, которая была тебе нужна. Но освободиться ты уже не можешь. С героином проще, с ним всё понятно. Ты или принял дозу, или не принял. У тебя есть выбор, разрушить себя или нет. А здесь ты незаметно сползаешь к разрушению. Есть множество разновидностей этой дряни, мгновенно создающей абсолютную зависимость. Достаточно секунды, чтобы сделать из тебя зомби. Химические наркотики по сравнению с этим — просто игры дебильных детишек в песочнице спецсанатория. Информационные наркотики уже погубили целые планеты. Прекрасные планеты, с высокой культурой, с миллиардами жителей. И все они мертвы, ничего не осталось. Но, знаешь, мне нет никакого дела до тех планет, если честно. Просто своя рубашка ближе к телу… Дело в том, что моя мать умерла от этого, когда мне было десять лет. Это был удар.

— Понимаю.

— Да ничего ты не понимаешь. Не всё можно понять. Я тогда даже не плакала. И отец тоже не плакал. Он просто ушел в работу и перестал замечать меня. Два года мы с ним почти не разговаривали. Он отдалялся от меня всё дальше. Я ждала, когда он подойдет ко мне и объяснит, как это могло случиться, потому что это не могло случиться со мной, с моей семьей, самой лучшей в мире, просто не могло. Я всё ждала, когда он вернется ко мне. Он должен вернуться, потому что я одна у него на свете, после мамы он так ни с кем и не встречался. Я готовила ему завтраки и ужины, ловила каждый взгляд, направленный на меня. Но он смотрел сквозь меня. Я ловила каждое его слово, но слов было слишком мало, и это были не те слова. Мне исполнилось двенадцать, и я получила свой имплантат. Я сразу же очень много узнала о мире и поняла, что мир не такой уж хороший, каким он мне казался. И вот однажды отец вернулся ко мне. Он увидел меня. И повел меня… в зоопарк.

Как в детстве. У нас тоже есть зоопарки, но туда водят только маленьких детей.

Он всё еще считал меня маленькой, так я тогда подумала.

В тот день он был очень нежным и внимательным, смотрел на меня по-особенному, выполнял мои желания, купил какие-то игрушки. Я снова почувствовала, что у меня есть семья. Я попыталась узнать у него, почему он не видел меня эти два года, но он не отвечал. У него задрожали губы, когда я напомнила о матери. Тогда я приняла всё, как есть, собственно, я согласна была ничего не знать и не понимать, мне достаточно было его любви. Он провел со мной целый день. Вечером играла музыка, и мы с ним танцевали на открытой площадке у какого-то кафе. Над нами кружились звезды, тогда еще я не умела ненавидеть звезды так, как сейчас. Он танцевал со мной как со взрослой; я видела, что он смотрит на меня и вспоминает маму. А два часа спустя он меня продал.

— Продал?

— После смерти мамы он начал принимать электронную дурь. Его вскоре выгнали с работы, а деньги были нужны на новые и новые дозы. Поэтому ему было не до меня. Очень долго было не до меня. А потом, когда он залез в долги, ему серьезно пригрозили.

Ему обязательно нужны были деньги. И он продал меня торговцам с планеты Тирр, которые скупали малолетних девочек. Надеюсь, что ему хорошо заплатили.

Впрочем, какая разница. Сейчас он всё равно мертв. Столько лет прошло. Как мне повезло с вами! Всего неделю назад у меня не было никакой надежды.

* * *

Он попытался ее поцеловать, она не отстранилась, но губы остались холодными.

— Наши девушки очень традиционны, — сказала Йец. — Мы не бросаемся на шею мужчинам только оттого, что они сделали нам предложение.

— А от чего вы бросаетесь на шею?

— Нас или покупают, или завоевывают в бою.

— Извини, но это дикость.

— Мужчина должен защищать своих детей. Значит, должен быть или богатым, или сильным. Но с нами обычно советуются, прежде чем купить или завоевать.

— Купить тебя я не смогу, — признался Денисов. — Нормальных денег у меня никогда не водилось. А в бою… Ты думаешь, что будет такая возможность?

— Я думаю, что будет, — Йец легко прикоснулась губами к его щеке и встала, чтобы уйти. — Пока, мой герой. Иди, ложись спать.

— А ты?

— Мне нужно проведать своего пациента. Посмотреть, как приживается имплантат.

— Я хотел спросить тебя еще об одном.

— Валяй, — согласилась она.

— Кто такой Бойд? Откуда взялась такая подлая гадина?

— Он не подлая гадина, он воин Аштарры.

— Аштарры?

— Была такая могучая цивилизация древности. Не могу сказать, насколько давно, никто этого по-настоящему не знает. Остались только легенды. Аштарре подчинялась сотня планет, и жители этих планет жили счастливо. Аштарру охраняли воины, бесстрашные и благородные. Воинов было не так уж много, но они были очень сильными. И бессмертными. А значит, непобедимыми.

— Бессмертными?

— В те давние времена это было возможно. Никакой мистики, никаких чудес.

Высокий уровень технологии позволял создать неизменную и неуничтожимую биологическую ткань. Бессмертие — опасный подарок, поэтому, получив его, воины были обязаны соблюдать и своеобразный кодекс чести. Предательство, насилие, корысть теперь были им неведомы. Воина изменяли так, что он становился идеален. Изменяли и тело и мозг. Его доводили до совершенства, как боевую машину. В сущности, эти бессмертные существа становились наполовину машинами, потому что теряли собственное лицо.