Знаменитый универсант Виктор Николаевич Сорока-Росинский. Страницы жизни - Рива Шендерова

Таким образом, гимназист Сорока существенно улучшил вид своего аттестата зрелости, показав, что в нужную минуту может сконцентрировать внимание и напрячь память.

Мечты о карьере военного, взлелеянные с детства, разлетелись в прах. Матушка твердо решила и отца уговорила - сын должен получить блестящее образование. Лучшим университетом России в конце XIX - начале XX века был Императорский Санкт-Петербургский. Дворянин, сын подполковника, получавшего в это время 1740 руб. в год (жалованье, столовые, квартира в натуре) [1, л. 13], имел право учиться в нем. По воспоминаниям Виктора Николаевича, материнские поучения носили примерно такой характер: «В военное училище - только через мой труп. Любишь Суворова, любишь и отлично успеваешь в истории - поступай на историчес кое отделение историко-филологического факультета (университет избран раз и навсегда), становись военным историком. Напиши историю Суворовских войн».

Итак, по рассказам учителя, до 1 августа 1901 года вчерашний гимназист отдыхал, посетил родных, живших неподалеку от Новгорода Северского в Золотоноше, побывал на хуторе Сороковщина, прежде принадлежавшем семье отца. Вернувшись к родителям, простился с гимназическими друзьями, с Великим Новгородом, собрал все необходимое - метрическую выпись (заблаговременно заказали в Брест-Литовске), послужной список отца, заполненный, подписанный по форме, аттестат зрелости, свидетельство о приписке к призывному участку. Получил родительское благословение - небольшую икону с изображением Михаила Архистратига, предводителя небесного воинства; отец подарил серебряные, на цепочке, карманные часы-луковицу. Швейцарские.

Матушка для верности отправилась в столицу вместе с сыном (как бы не поступил в военное училище!). Нашла подходящее жилье - на Петербургской стороне приличная вдова-чиновница за умеренную плату сдавала небольшую удобную комнату со столом. В квартире было чисто, уютно, имелась кухарка, она же горничная. Дрова (дело шло к холодам) заблаговременно запасены, наколоты, аккуратно уложены в сарайчик во дворе. По мере надобности дворник доставляет их в квартиру. Матушка сама все осмотрела и осталась довольна.

Заказали форменный студенческий мундир со шпагой, тужурку, шинель, фуражку [3], обувь, несколько пар белья.

В августе 1901 года Виктор Сорока подал Его Превосходительству господину ректору Санкт-Петербургского Императорского университета прошение о зачислении на историко-филологический факультет, приложив все необходимые документы [1, л. 4-а]. Дал официальную подписку о непринадлежности ни к какому тайному обществу, а также об обязательстве не участвовать ни в каком денежном сборе и т. п. [1, л. 7].

Все формальности соблюдены. В. Сорока зачислен студентом избранного им исторического отделения историко-филологического факультета под № 3067 [4].

В те годы общими предметами исторического отделения, обязательными для всех без исключения студентов, были логика, психология или введение в философию, методология истории.

Аттестат Виктора Сороки. 1901 г. На двух листах

Фото Виктора Сороки из его личного дела в Императорском Санкт-Петербургском университете. 1901 г.

Титул обложки «Общий список студентов Императорского Санкт-Петербургского Университета 1903-1904 г.»

С. 114 «Общего списка студентов». Под № 3155 Сорока Виктор Николаевич, императорский стипендиат

Специальные предметы - русская история, история Востока, история Греции и Рима, история славян и Византии, история Романо-германского Запада (средняя и новая), история церкви. Среди специальных предметов дозволялось выбрать два-три. История философии и история искусств, в качестве хотя бы и необязательных предметов, рекомендовались всем студентам историко-филологического факультета. Обязательным было изучение греческого и латинского языков, а также одного нового. В. Сорока избрал английский, его толково, по словам учителя, преподавал В. Р. Вильсон. Общие предметы и испытания по ним предписывались в течение первых двух лет пребывания в университете. Для допущения к испытаниям в испытательных комиссиях требовалось: 1) выдержать испытания на факультете по общим предметам; 2) выдержать испытания там же по новому языку; 3) представить удостоверение, что студент в течение 2 полугодий принимал участие в практических занятиях по греческому и латинскому языкам в классических просеминариях; 4) представить удостоверение в том, что студент в течение 4 полугодий принимал участие в практических занятиях по двум предметам отделения. Такой регламент был выработан к 1905 году [5]. Вполне возможно, что в 1901-1904 годах он чем-то отличался, но общий дух сохранялся - строгий, академический дух.

В. Сорока принял его, с удовольствием (по воспоминаниям) окунулся в занятия. Много читал и специальной литературы и, разумеется, художественной. Свел знакомства с однокашниками и старшекурсниками - как всегда, без намека на амикошонство. Хорошо знал своего однокурсника по факультету Александра Блока, но тесной дружбы с ним не водил. «Белоподкладочник» Блок воспитывался в семье командира Гренадерского полка, был принят в профессорской среде. К зданию университета подкатывал на лихаче. Сорока, сын армейского подполковника, самолюбивый, чуждый какого-либо искательства, занимался репетиторством, чтобы меньше «тянуть» (слово учителя) с родителей - надо было платить за учебу (50 руб. за семестр), за квартиру (20 руб. в месяц) [6, с. 30] и вообще иметь деньги.

Столица ослепила, оглушила своей красотой. Время здесь мчалось с бешеной скоростью. Поражал и сам Императорский Санкт-Петербургкий университет - профессорами и преподавателями, зданиями, аудиториями, 400-метровым коридором, столовой, торжественно открытой 1 октября 1902 года и сразу получившей имя тогда уже покойного профессора О. Ф. Миллера, который многие годы хлопотал о ее открытии [6].

Были увлечения - шведская гимнастика, хоровое пение... Театр - вот что неудержимо манило к себе юного провинциала. Он стал завсегдатаем Мариинки, Александринки, театра В. Ф. Комиссаржевской. Всякий раз место его было на галерке. В Мариинке чаще всего давали русскую оперу. Чайковский, Римский-Корсаков, Бородин, Мусоргский, Серов пленяли и завораживали не только музыкой, но и сюжетом, исполненным драматизма. Ставили в Мариинке и итальянскую, и французскую, и немецкую оперу. В те годы по распоряжению, сделанному еще Николаем I, любую оперу исполняли только на русском языке. Настоящую итальянскую оперу на итальянском языке слушали в Михайловском театре. Там студент Сорока бывал нечасто - Михайловский был театром избранной светской публики, студенту-провинциалу не по карману, да и общество слишком блестящее, чужое. О балете Виктор Николаевич никогда не упоминал.