Женщина с зонтиком и перспективами - Валентина Седлова

Когда желудок успокоился, я поползла обратно в дедовский домик.

— Деда, сколько время?

— Пол-шестого утра.

— Как я здесь оказалась?

— Сказала, что приехала на электричке, а потом стала засыпать. Прямо стоя. Но я успел тебя довести до кровати. Тебе было тяжко, ты металась и стонала, поэтому Егор, — дед показал на персюка, — пришел тебя утешать и провел с тобой всю ночь.

— А как ты узнал, что его зовут Егор?

— Что значит как? — искренне удивился дед. — Он мне сам сказал: Егор-р-рр, и все тут. А что — хорошее имя, и ему очень подходит. И знаешь: он так за тебя вчера переживал! То лапкой тебя погладит, то ноги погреет.

Мне моментально представилась эта картинка: в дупель пьяная девица мечется по кровати, а рядом сидит котяра, который ее искренне жалеет и даже гладит лапкой.

— Деда, мне стыдно.

— В жизни непременно должно быть место для чудачеств и не самых благовидных поступков. Иначе ты не поймешь других людей и начнешь их осуждать, рискуя стать лицемерной ханжой.

Вот завернул — так завернул. Если бы голова так не трещала, обязательно бы записала, в крайнем случае, запомнила эту мысль.

— Деда, мне на работу надо. А я не могу. Мне плохо. Помоги, а?

Дед дематерилизовался и возник обратно уже с какой-то кадушкой, из которой нацедил мне в кружку зеленоватой жидкости. Рассол! Холодный! Супер!

После дегустации рассола дело пошло куда веселее. Я даже смогла запихнуть в себя яичницу и бутерброд, а потом по настоянию деда выпила кружку крепкого горячего чая.

— Лиза, я должен тебе кое-что сказать, пока ты не уехала. Ко мне наведался твой знакомый, Толя.

— Толя? А он-то что тут забыл? Дед, ты ничего не путаешь? Он здесь был только два раза: первый — когда я его с тобой знакомила, а второй — когда у тебя давление скакнуло.

— Три раза Лиза, три. И мне это не нравится. Этот молодой человек настоятельно интересовался Евдокимычем, и мне стоило больших усилий препроводить его с дачи. Самое главное — он не знает про барометр. И я очень надеюсь, что не поймет и не узнает, иначе наследство станет еще более кровавым. Этот Толя — не тот, кому следовало бы раскрывать тайну. Но в любом случае, Лизонька, я боюсь за тебя.

— А что за меня бояться? И при чем здесь барометр?

— При том, Лизонька, при том…

Больше дед мне ничего не сказал, а когда я насела на него с просьбой рассказать о визите Толи поподробнее — завел старую песню про дом престарелых. Опять дурку валяет. Черт, как же трещит голова! Все, со спиртным пора завязывать. Надо переходить на что-то безусловно полезное. На соки, например. Интересно, как там наши после вчерашнего? И как же неохота ехать на работу! Да еще и на электричке…

* * *

Первым, кого я узрела в нашем офисе, оказался Стасик. При виде меня он стушевался, покраснел, а потом промямлил:

— Ты, Лиза, прости меня за вчерашнее! Честное слово, я не хотел! Просто мы… я… То есть…

— Все в порядке, Стас, не переживай. Кто старое помянет — тому глаз вон.

Стасик оживился, сказал, что я — классная девчонка, потом еще что-то такое же радостное и мигом заткнулся, когда в офисе проявилась Виолетта.

В отличие от Стасика Летка мне дифирамбы петь не стала, и судя по ее откровенному взгляду, с удовольствием утопила бы меня в ближайшем отстойнике. Видимо, наша со Стасиком поцелуйная сцена не осталась незамеченной общественностью. Хотя, может, дело и не только в ней, поскольку вчерашний вечер я помню как-то фрагментарно. Вдруг было еще что-то?

Вошла Тамара. Мы поздоровались, и тут она спросила:

— Лиза, эта песня — твое изобретение, или подслушала где?

— Какая песня? — спросила я, терзаясь ужасными догадками.

— Ну, которую ты вчера на бис исполняла! Сейчас вспомню, такая веселая. Вот! «Если с другом литр вдуть — веселей дорога. Без друзей я пью чуть-чуть, а с друзьями много. Что нам водка в летний зной, что нам вермут разливной, когда мои друзья со мной!»

— Это… народное творчество, — выдавила я из себя, чувствуя, как предательски заливаюсь краской. Блин, детство мое студенческое нашло, когда взыграть!

— Интересно, что там Женя наснимал? — елейным голоском пропела Летка.

— А что, у него был фотоаппарат? — спросила я, подозревая, что мои злоключения на почве вчерашнего вечера только начинаются.

— Да что ты! Неужели не помнишь? Он же сбегал в производственный отдел и одолжил камеру! Обещал сегодня фильм показать про день рождения Стаса.

Я едва удержалась, чтобы не застонать. Мама Миа, как я камеру-то просмотрела? Все, больше ни глоточка, ни полглоточка спиртного! Еще не ясно, какой компромат успел отснять Анджей. Папарацци хренов!

Анджей появился последним и с видом фокусника извлек из сумки кассету. Демонстрационное оборудование у нас в офисе само собой присутствовало, поэтому уже через минуту мы лицезрели собственные безумства.

Увы, главным действующим лицом этого короткого (слава Богу!) фильма оказалась именно я. Здесь была и песенка про «вермут разливной», и откровенный танец в паре со Стасиком, и тост от имени электриков «чтоб жизнь не вступала с нами в интимные отношения, чтоб нас не трахало, господа!». Но больше всего меня добил танец живота с элементами стриптиза, который я откаблучила на собственном рабочем столе. Мамочки святы, все — никогда больше, ни полкапли!

— А ты у нас, оказывается, весьма одаренная личность, Елизавета! — добродушно сказала Тамара после просмотра этого кошмарного ролика. — И поешь, и танцуешь — пора тебе из сценаристов в актрисы переходить!

Я сослалась на плохую память, мол, все равно ни одного текста запомнить не смогу, куда уж мне в актрисы, мы все посмеялись и, наконец-то, перешли к рабочим проблемам. Ну, Анджей, погоди! Ты у меня еще попляшешь за этот фильмец, ой попляшешь! Нечего сказать — отомстил за «Женьку»!

— Что касается ребенка Ирины. Поскольку мы вчера не пришли к единому мнению относительно того, куда его девать, то выбор за нас сделали продюсеры. Родион совершит покушение на Ирину, и она потеряет ребенка.

— Давайте и Ирину заодно грохнем — надоела уже, — предложила я, но никто меня не поддержал.

— Что за галиматья! Она же только-только Романа выгнала, должна вволю пострадать от его предательства, и тут сразу покушение?

— Определенная логика в таком варианте присутствует. Родион может представить покушение, как дело рук Романа. Ирина его выгнала, парень обиделся и отомстил. Удобная версия для следствия.

— Но ведь это чушь! Она же его все равно любит, несмотря ни на что!

— А Родиону на это начхать! Ему лишь бы себя отмазать. Более того: когда он узнает, что покушение удалось лишь частично, он припрется с соболезнованиями в больницу к Ирине. И зритель, зная о том, кто именно убийца, будет искренно переживать за Ирину. Опять же: то, что Ирина потеряла ребенка, Родиону на руку — одним претендентом на наследство меньше. А с Ириной он и позже может разобраться. И пускай Роман походит под подозрением, пока мы ему алиби не состряпаем. Все равно милиционеры у нас по факту заявлены.