Быть бардом непросто - Дарья Ковальская

— Феде… больно… — шипит рядом гоблин и отрубается.

Кое-как встаю и, изрыгая, проклятия, иду к Аиду.

— Озверел?!

— Ты жив! — Меня заключают в объятия до того, как я понимаю, что происходит. Крепко прижав к себе, эльф утыкается носом в мою макушку и сообщает, что очень переживал.

Выбираюсь из объятий, рычу и выпускаю когти на всю длину. Он что, совсем с ума сошел?!

— Пусти!

— Нет. Я теперь тебя никуда не пущу!

И меня, подняв на руки, словно принцессу, торжественно вносят в дом. Сжимаю клетку в руке, злобно гляжу на светлый лик эльфа. Ведь знает, как это меня бесит, вот и делает все назло.

— Вы нашли его? Вы герой!

Смотрю на подбежавшую к нам мадам, щурюсь от яркого света. Меня роняют на пол, перешагивают, после чего заключает в объятия уже мадам. Шиплю, встаю и понимаю, что еще никого и никогда мне не хотелось убить настолько сильно.

— Аид!

— Да? — нежно улыбаюсь хозяйке.

— Ты самое невозможное существо из всех, кого я только встречал. Я тебя ненавижу.

— Я знаю, — отвечает с улыбкой.

— У меня такое ощущение, что ты бы сделал своим другом даже гоблина, если бы это смогло меня взбесить!

— Хм. Возможно.

Перед глазами проясняется, а в голове зажигается луч света.

— То есть ты мог бы назвать другом гоблина?

— Если тебя это успокоит, то да. Но я не понимаю, почему ты говоришь именно о них. Они вымерли сто лет тому наза…

— Федя нашел друга, — шепчут из темной кладовой с придыханием.

Эльф замолкает. Спина его как-то напрягается. Я обнажаю зубы в широкой улыбке и внимательно за ним наблюдаю.

— Да, Федя. Ты нашел друга… — шиплю злорадно.

А нечего было меня доводить. Вот теперь пусть сам разбирается с этой проблемой.

— Это… Я уже слышала этот голос раньше. — Графиня еще теснее прижимается к эльфу, ищет спасения в его руках. Эльфу же уже как-то не до нее. Обернувшись, он вглядывается в темноту подвала, старается понять, кто именно говорит.

— Ты нашел пропавших людей?

Ставлю клетку на пол и открываю, наблюдая за тем, как животное улепетывает в дом. Задумчиво пожимаю плечами:

— Как знать, Аид. Как знать.

А из полумрака на свет медленно выходит маленькое уродливое существо с нереально счастливыми глазами.

— Федя рад, — шепчет оно. — Федя наконец-то нашел друга.

Бледный как полотно эльф смотрит на гоблина, даже не замечая, как женщина выпутывается из его объятий и бежит вслед за собачкой, зовя ее и умоляя вернуться.

Я же не нахожу ничего лучшего, как хохотать, сидя на полу в заляпанной кровью одежде: грязный, ободранный, но при этом страшно довольный собой.

Темнеет. Мы вдвоем идем по улицам города, а следом, периодически попадая то в грязь, то в лужи, бежит Федя. Эльф молчит. Федя тоже, ибо не успевает. Странно, но на свету он словно теряет способность быстро перемещаться. Может, и другие способности ему становятся недоступны? Хотя какие именно — сказать сложно.

Хозяйка расплатилась четырьмя серебряными монетками: минус одна за разрушение стены. Ну ничего, я еще стрясу с Аида недостачу.

В кармане лежит тот самый зеленый камень, которым гоблин гипнотизировал людей. Если его продать — можно выручить неплохие деньги. Но для этого нужно согласие гоблина. Он же как-то не горит желанием отдавать мне что бы то ни было. Так что боюсь, моя попытка продать кристалл закончится плачевно.

— Идем быстрее.

Кошусь на эльфа, все еще раздумываю о кристалле, а также о том, что на четыре серебряные монетки можно спокойно прожить в этом городе месяц.

— Зачем?

— Он отстанет и потеряется.

— А тебе его не жаль? Он впервые нашел друга и так обрадовался.

— Я не говорил, что хочу быть его другом!

— Ты сказал, что готов стать другом гоблину. Вот и наслаждайся.

— Чем?!

— Им. Да ладно тебе. Уверен, вам обоим будет весело. Он тоже обладает незаурядным чувством юмора и обожает доводить окружающих до белого каления. Так что вы прямо-таки родственные души. И потом. Тебе теперь не будет так одиноко. Глядишь, и от меня отвяжешься. Так что все останутся в выигрыше. И хватит кукситься.

На меня смотрят так, словно пытаются убить взглядом. Безмятежно гляжу в ответ.

— Я тебя настолько раздражаю?

Мне не нравится его тон. Смотрит так, словно его только что предал лучший друг. Светлые все такие? Вот у темных все намного проще. Мы терпим друг друга лишь в силу необходимости. В одиночку нам легче выжить и отвоевать себе место под солнцем.

— Да.

— Понятно. Я скоро покину тебя. Как только отделаюсь от гоблина.

К чему это он? От гоблина невозможно отделаться. Или Аид еще этого не понял?

— А поконкретнее? Когда случится это радостное событие? Завтра? Через два дня? Через месяц?

— Я же сказал: как только отделаюсь от гоблина.

— Н-да? А светлые эльфы умеют врать?

— Нет, — произносит с гордостью.

Меня опять обманули. Гхыр, да что ж такое. Ощущение, что рядом со мной идут не один, а два гоблина. Причем первый отличается от второго только видом и более или менее приличными манерами.

— Эй!

Что еще? Смотрю на Аида. Тот глядит на свой плащ, в который мертвой хваткой вцепился Федя. Грязный и уставший гоблин пытается нам улыбнуться.

— Друг меня понесет, — сообщает гоблин эльфу.

Усмехаюсь, понемногу прихожу в себя. В конце концов, все не так уж и плохо. У меня будет отличная возможность увидеть, как Федя доводит Аида. Ради этого… можно немного и потерпеть их обоих. А потом я придумаю, как от них избавиться.

Стоим перед барной стойкой, объясняем трактирщику, что нам нужна еще одна комната — для Феди. Нам бы ее, скорее всего, дали, но гоблин, мечтая быть замеченным, забирается на стойку, отряхивается, заляпывает все грязью и… перебив часть бутылок, пытается достать приглянувшуюся.

Вонь и грязь плюс довольное похрюкивание уродца доводят трактирщика до белого каления. Уже через минуту нас выгоняют под хохот местных обывателей и обещают пристрелить, если еще хоть раз появимся на пороге.

— Чтобы больше ты никогда так не делал! — Аид в ярости сжимает кулаки, глядя на Федю.

Гоблин сидит перед ним в грязи и смотрит крайне доверчивыми глазами. Улыбка не сходит с его мордахи, он умудряется кивать на каждое слово Аида. С интересом за ними наблюдаю, счищая грязь с куртки. Ну-ну. Научить гоблина манерам не удавалось еще никому.