Двурогий. Попаданец к Александру Македонскому - Юрий Корчевский

Алексей выхватил нож из ножен, приставил к спине мужчины.

– Замри, если не хочешь умереть!

Драка прекратилась.

– Встать обоим!

Стали подниматься, и вдруг неизвестный толкнул Алексея и бросился бежать. Алексей швырнул вдогонку нож. Вскрик боли, но мужчина продолжил бег и скрылся.

– Фока, ты цел? – спросил Алексей.

– Цел, душить он меня начал.

– А что он хотел?

– Поживиться. Начал шарить в арбе, а тут я.

– Ты его знаешь?

– В темноте лица не видно.

Раб пытался ограбить арбу или воин? Преступление серьезное. Пойманному при попытке кражи рвали ноздри; иногда, по персидским обычаям, отрубали правую кисть, чтобы каждый встречный мог видеть: перед ним вор. За кражу с ущербом, особенно за вред рабу и уж тем более хозяину, следовала казнь. Чаще всего после короткого разбирательства отрубали голову. Алексей решил не оставлять попытку кражи без внимания. После того как он кинул в убегавшего нож, тот вскрикнул. Стало быть, был ранен в спину или в ногу. И следовало с утра осмотреть воинов и их рабов. Свежая рана выдаст грабителя.

Уснуть удалось под утро. После подъема построение. Алексей прошел вдоль строя, потом зашел сзади. Ни у кого ранений нет. В общем, он не сомневался, что так и будет.

– Воины, я хочу осмотреть ваших рабов.

Пять сотен воинов в лохе, столько же рабов. Их уже построили. Алексей обратился к воинам:

– Встаньте каждый напротив своего раба.

Такой прием позволял ему выявить тех, кто не вышел. И таких нашлось двое. Тех, кто построился, Алексей осмотрел. Раненых не было.

– Где рабы? – обратился Алексей к гоплитам.

И тот и другой сказали, что больны.

– Приведите немедля. Они подозреваются в нападении на моего раба и грабеже.

Среди рабов и воинов раздался гул голосов. Обвинения серьезные. Привели обоих. У одного явная лихорадка, трясется, от слабости еле стоит. У второго повязка на бедре.

– Развяжи, – приказал Алексей.

Раб ему сразу не понравился, глаза бегали. Тот наклонился – и неожиданно бросился бежать. Кто-то из воинов подставил подножку. Раб упал, на него навалились, связали руки сзади, подняли, подвели к Алексею.

– Снимите повязку, – приказал Алексей.

Один из воинов срезал ее ножом. Рана свежая, кровь едва подсохла.

– И где же ты поранился?

Голос Алексея не предвещал ничего хорошего.

– Прости, господин!

Раб рухнул на колени.

– Что с ним будем делать? – спросил Алексей.

Сотни глоток взревели:

– Смерть!

– Ты хозяин его? – ткнул пальцем в грудь воину Алексей.

Тот кивнул.

– Руби.

Воин выхватил меч и снес провинившемуся голову. Воины одобрили казнь, вопили. Рабы замерли в ужасе от скорого суда и расправы. Но польза была: впредь попыток воровства, грабежа в лохе не было. Всем новичкам из рабов их товарищи по несчастью рассказывали о наказании. Жить хотелось всем.

Недолгий отдых для восстановления сил закончился. Александр двинул свое войско в Финикию, нынешний Ливан. Его целью был богатый торговый город Тир[9]. Погода благоприятствовала. Не было удушающей жары, просто тепло. Единственное, что досаждало, – пыль. Поднятая конскими копытами, тысячами ног воинов и рабов, колесами обозных повозок, она облаком висела над войском.

Одежда и волосы были в пыли, от нее слезились глаза, воины чихали, пыль скрипела на зубах. На привале, который всегда устраивали у рек, все бросились в первую очередь обмыться, прополоскать рот, промыть глаза.

Конные дозоры доносили, что персидских войск впереди нет. А через несколько дней сообщили, что город готовится к осаде. Городские ворота закрыты. Те, кто владел кораблями или большими лодками, грузили домочадцев и ценную утварь и отплывали в другие города, подальше от приближавшейся армии Александра. Город богатый, торговцев полно, вели торговлю с Грецией и Египтом, Карфагеном и Фракией. И ремесленников много. Ковали оружие, чеканили чаши и кувшины из серебра, ткали и шили одежду.

Старый Тир, располагавшийся на материке, подвергся нападению Навуходоносора, был частично разрушен, и царь Азимилк распорядился построить новый город на острове, рядом с материком. Остров был отделен от континента проливом в четыре стадии, или восемьсот метров, с глубиной пять метров. Длина острова, довольно каменистого, была тысяча шестьсот метров. Город был окружен прочной каменной стеной, доходившей в высоту до десяти-пятнадцати метров в зависимости от рельефа. Остров имел две удобные гавани – северную, называвшуюся Сидонской, и юго-восточную. Тирский царь имел многочисленный флот, воевал на стороне Дария против Александра. Тир отказался покориться Македонскому, надеясь на островное положение, крепкие стены и сильный флот. А еще царь Азимилк надеялся на помощь Карфагена. Тир располагал девятью тысячами боеспособных мужчин, а мирных жителей было немногим более тридцати тысяч. На переговорах с Александром царь Азимилк тянул время, обещая не помогать персам и заключить с Македонским договор. Царь надеялся, что за время переговоров прибудет флот Карфагена, самый мощный на то время в Средиземном море.

На совещании со своими полководцами Александр выслушал всех. Были предложения не трогать Тир, поскольку это крепкий орешек, а двигаться дальше, в Египет. Александр после раздумий заявил:

– Если мы сметем Тир, вся Финикия будет нашей и к нам перейдет флот, большой и сильный. Располагая кораблями, мы присоединим Кипр, и поход на Египет не представит труда. И тогда мы пойдем на Вавилон.

Полководцы Александра сомневались, что, не имея флота, они смогут взять Тир. Осада Тира длилась семь месяцев и вошла в анналы военного искусства. Со взятием Тира Персия лишилась флота и баз для стоянки.

Александр решил соединить материк с островом, сделав насыпь, и по ней подвезти осадные механизмы к Тиру. Строительством назначен был руководить инженер Диад Пеллийский, грек. Десятки тысяч жителей из окрестных городов под приглядом воинов начали строительство. В илистое дно вбивали колья, насыпали камни, поверх них укладывали бревна. Камни брали рядом, со старого Тира, полуразрушенного, а деревья – с Ливанских гор. Насыпь имела ширину в шестьдесят метров. Для защиты строителей и насыпи от тирских триер македоняне установили на насыпи две деревянные башни, прикрытые шкурами от огненных стрел. Воины ежедневно поливали шкуры водой. Воины Тира оценили угрозу и подвели к насыпи на буксире судно, заполненное сухим хворостом и обильно политое маслом, и подожгли. Пожар потушить не дали, обстреливая строителей и воинов с триер из луков. А затем из гаваней выплыло множество лодок. Под прикрытием боевых триер мужчины из лодок высадились на насыпь и стали разрушать ее. Потом уплыли к городу, торжествующе крича. Начавшийся к вечеру шторм довершил разрушение насыпи, ее размыло. Месяцы тяжкого труда были потеряны в одночасье.