Горе невинным - Агата Кристи

– Что вы сказали ей? – спросила она, обернувшись к Лео. –Что ее так расстроило?

– Ничего, – буркнул Лео уставшим голосом. – Ровным счетомничего.

Кирстен Линдстрем пожала плечами и, не сказав ни слова,покинула комнату. Невысказанное, не выраженное каким-либо жестом порицание темне менее ощущалось весьма явственно. Лео вздохнул и откинулся в кресле, онневероятно устал. Налил себе чаю, но не выпил его. И сидел неподвижно, устремивв пространство невидящий взгляд, вспоминая прожитую жизнь.

Клуб, который он посещал, находился в Лондоне, на Ист-Энде.Там он впервые встретил Рэчел Констам. Она отчетливо предстала сейчас перед егомысленным взором. Девушка среднего роста, плотно сбитая, дорого, но строгоодетая, с круглым и серьезным лицом. Ее сердечная теплота и наивность тотчас жепокорили его. С громадным энтузиазмом она включилась в благотворительнуюдеятельность. Так много предстоит сделать в этой области, стоит ради этогопотрудиться! Речь ее отличалась торопливостью и бессвязностью, и душа егопотянулась к ней. В свою очередь, он тоже почувствовал, как много предстоитсделать, как много надо для этого трудиться; впрочем, свойственное емуприродное чувство юмора заставляло его сомневаться, всякая ли исполненнаяработа обречена на успех. Но Рэчел отметала прочь любые сомнения. Если сделатьэто, если сделать то, вложить средства в такие-то и такие-то фонды, результатыпоявятся сами собой.

Теперь он совершенно отчетливо осознал, что она непризнавала человеческой индивидуальности. Люди для нее были не более чемабстрактными «случаями» и «проблемами», подлежащими разрешению. Она не замечаласуществующих между людьми различий, тонкостей поведения и особенностей,свойственных каждой отдельной личности. Он вспомнил, как когда-то советовал ейне строить грандиозных планов, но она не вняла его предостережениям. Рэчелвсегда ожидала очень многого и в большинстве случаев испытывала разочарование.Он влюбился в нее скоропостижно и был приятно удивлен, узнав, что она дочьбогатых родителей.

Жизнь они намеревались начать на основе высоких принципов,не оставлявших места мелочным житейским расчетам. Ему было совершенно ясно, чтоименно привлекло его к ней в первую очередь. Ее душевная теплота. Толькотеплота эта – и в том состояла трагедия – предназначалась не ему. Конечно, оналюбила его, но желала от него только детей – единственную усладу своей жизни. Адетей не было.

Она консультировалась у множества докторов, в том числе укрупных специалистов, и даже посещала знахарок. Однако приговор был вынесенединогласно: ей надлежит смириться со своим положением, у нее никогда не будетсобственных детей. Он утешал ее, как мог, и охотно принял предложение усыновитьребенка. Они вступили в контакт с опекунским советом, но случилось так, что вовремя визита в Нью-Йорк их машина в бедном квартале города сбила выскочившегона дорогу ребенка.

Рэчел выпрыгнула из машины и опустилась возле ребеночка наколени. Девочка нисколько не пострадала, если не считать нескольких синяков.Это была красивая девочка, голубоглазая, с золотистыми волосами. По настояниюРэчел ее отвезли в больницу, где убедились в отсутствии травм. Рэчелпереговорила с родственниками ребенка, которыми оказались вдрызг пьяные чумазаятетка и ее муж. Было ясно, что особых чувств к девочке они не питали, а жилаона у них после смерти своих родителей. Рэчел предложила забрать ребенка ссобой на несколько дней, и тетка не заставила себя долго упрашивать.

«Все как-то не хватает времени приглядеть за ней», – сказалаона.

Вот так Мэри оказалась в люксе комфортабельной гостиницы.Ребенок пришел в восторг от мягкой кровати и роскошной ванны. Рэчел купила ейновую одежду. И вскоре наступила минута, когда ребенок сказал: «Не хочу домой.Хочу остаться здесь».

Рэчел поглядела на супруга взглядом страстным и радостным.Наедине с ним она предложила: «Давай оставим ее у нас, дело легко уладится. Мыее удочерим, и она станет нашим ребенком. Та женщина только обрадуется, когдаот нее избавится».

Он охотно согласился. Девочка оказалась спокойной,уравновешенной, послушной. Она не была привязана к тетке и дяде, с которымижила до этого. Если ребенок осчастливит Рэчел, все будет прекрасно. Онипроконсультировались с юристами, подписали документы, после чего МэриО’Шофнесси превратилась в Мэри Эрджайл и поплыла на пароходе в Европу. Ондумал, наконец-то бедная Рэчел возрадуется. И она действительно была счастлива,радовалась неистово, почти лихорадочно, осыпала девочку дорогими игрушками.Мэри принимала подарки со снисходительной, но довольной улыбкой. И еще,припомнил Лео, было одно обстоятельство, которое тогда его немного смущало.Этот ребенок ко всему относился с покорным безразличием. Девочка не выражала нималейшей привязанности ни к дому, ни к своему окружению. Настоящая любовь,надеялся Лео, появится позже. Но и теперь не было видно никаких ее признаков.Подарки принимались с радостью и удовольствием. Но с любовью ли к приемнойматери? Вот этой самой любви он что-то не замечал.

Время, полагал Лео, все расставит на свои места, рано илипоздно и ему самому отыщется местечко в жизни Рэчел Эрджайл. Но природа создалаэту женщину для выполнения материнских, а не супружеских обязанностей.Появление Мэри не столько утолило, сколько распалило ее материнскую страсть.Одного ребенка ей явно не хватало.

Вся ее деятельность отныне была связана только сдетьми-калеками, сиротами, умственно отсталыми – словом, с обделенными жизньюдетьми. Она основывала благотворительные фонды для самых разных приютов идетских домов. Это было трогательно. Он умилялся ее деятельности, котораятеперь заполняла всю ее жизнь. Мало-помалу он тоже начал заниматься своимиделами и погрузился в изучение истории экономических теорий, которая давно егоинтересовала. Все больше и больше времени он проводил в библиотеке, излагаярезультаты своих исследований в научных статьях. Жена, деловая, серьезная исчастливая, управляла домом, развивая бурную деятельность. Он был учтив иснисходителен, одобрял ее действия. «Великолепный проект, дорогая». «Да, да, я,безусловно, займусь этим вопросом». Иногда вставлял осторожное словечко:«Полагаю, ты собираешься все тщательно обдумать, прежде чем примешь решение.Торопиться не следует».

Рэчел иногда советовалась с ним, но все чаще и чащеполагалась только на себя. Она всегда права, она всегда все знает лучше других.Лео не возражал, но стал меньше советовать и меньше критиковать.

Ей, думал он, не требуется от него ни помощи, ни любви. Оназанята, счастлива, у нее неиссякаемые запасы энергии.

Щемящее чувство досады не оставляло его, но к нему примешивалосьдругое, довольно странное ощущение. Лео было жалко ее. Ему казалось, будто напути, по которому она так настойчиво движется, ее поджидает какая-то страшнаяопасность.

С началом войны в 1939 году миссис Эрджайл стала трудиться судвоенной энергией. Ее вдруг осенила мысль открыть приют для детей излондонских трущоб, и она установила контакты с массой влиятельных людей.Министр здравоохранения охотно согласился сотрудничать, Рэчел началаподыскивать и наконец присмотрела и купила подходящее здание. Это был новыйсовременный дом в отдаленной части Англии, куда вряд ли могли долететь немецкиебомбардировщики. Там можно было разместить восемнадцать детей в возрасте отдвух до семи лет. В доме миссис Эрджайл нашли пристанище не только дети избедных семей, но и дети с крайне несчастливой судьбой. Одни из них былисиротами, другие – незаконнорожденными, матерям которых надоело за нимиухаживать. Были среди них и беспризорники, и дети, испытавшие на себе всюмерзость человеческой жестокости. Имелось также четверо инвалидов, нуждавшихсяв ортопедической помощи. Пришлось нанять специалистов по изготовлению протезов,а с ними штат домашней прислуги, шведскую массажистку и двух опытных больничныхсиделок. В результате оказалось, что дом-приют отличается не только удобствами,но и роскошью первоклассного отеля. Как-то он с ней даже поспорил.