История шпионажа - Санш Де Грамон

Самая сенсационная версия была высказана бывшим агентом ФБР Мэттом Кветиком, много лет работавшим в рядах коммунистов. Мэтт заявил, что именно он указал на Коплон. «Мне это подсказала одна не слишком умная коммунистка. Мы пили кофе в ресторане, и она начала хвалить женщин-коммунистов».

Кветик вспоминал, что та сказала ему: «Одна из нас работает сейчас в Министерстве юстиции, а ФБР об этом даже не подозревает. Она один из лучших агентов, она делает все для революции». Однако ФБР не стало рассматривать эту версию, назвав ее наивной.

В первую неделю 1949 года Уильям Фоли, сменивший Уирти на посту руководителя отдела регистрации агентов, вошел в кабинет Джуди и увидел, что она читает доклад о работе советских шпионов. Заглянув в него, Фоли сказал: «А у меня есть новый».

«Можно мне посмотреть?» — спросила Джуди.

«Не знаю, — ответил он. — Он с грифом „Секретно“».

Следующий день стал самым удивительным в его карьере. Его вызвали в кабинет Пейтона Форда, помощника Генерального прокурора, который сказал, что Джуди Коплон, лучший специалист по коммунизму, подозревается в хищении секретных докладов и «передаче их какому-то русскому».

Фоли приказали отстранить Джуди от работы с делами по внутренней безопасности, не вызывая ее подозрений. В это же время в служебный телефон мисс Коплон был вмонтирован микрофон, записывавший разговоры Джуди в кабинете и по телефону. «Жучки» были также установлены в ее вашингтонской квартире и в доме ее матери в Бруклине.

В деле Коплон ФБР использовало двадцать «жучков» в Вашингтоне и столько же в Нью-Йорке. После того как стало ясно, что она встречалась именно с Губичевым, начали прослушивать и его домашний телефон. Прослушивание не прекратилось и после ареста. В Нью-Йорке записывались разговоры Джуди и ее адвоката.

Раздраженный тем, что утечка была в его отделе, Фоли влетел в кабинет Джуди и вытащил из стола ящик с документами по внутренней безопасности, сказав, что он ей больше не потребуется. Когда мисс Коплон потребовала объяснений, ее шеф сказал, что она должна посвятить себя только регистрационной работе, а дела о внутренней безопасности будут переданы недавно пришедшей в отдел Рут Россон.

Джуди была оскорблена произошедшими переменами, решив, что это было проявлением критики ее способностей. Она ни минуты не подозревала, что была под наблюдением. Через несколько дней она спросила у Фоли, не собираются ли ее уволить. Он ответил: «Вас могут уволить в любой день. Если какой-нибудь начальник прочитает список сотрудников отдела регистрации, он может решить, что нам не нужен политический аналитик, и вас сразу же уволят».

«Знаете, — сказала Джуди, — я собираюсь сдавать экзамены, и я могу получить уровень П-4». (У Джуди не было определенного статуса в гражданской службе, ее приняли по специальному плану.)

Хотя над Джуди уже сгущались облака, она продолжала интересоваться докладами, которые больше не находились в ее ведении. Вскоре она спросила у Фоли: «Когда я смогу увидеть тот секретный доклад?» Фоли ответил, что она вряд ли сможет ознакомиться с ним.

Когда спустя месяц она снова попросила у Фоли этот доклад, он отказал ей, сославшись на то, что доклад «уже устарел».

Джуди обучала миссис Россон работе с документами по внутренней безопасности. Совершенно случайно кабинет Россон был рядом с кабинетом Джуди, и она попросила передавать ей секретные доклады по внутренней безопасности, обозначенные литерой «Р» (Россия).

Она также сходила к секретарю Фоли, Маргарет Мак-Кинни, и попросила ее показать, где Фоли хранит ключи от шкафов с секретными докладами, сказав, что они могут понадобиться ей по работе, а в офисе может никого не оказаться. Мак-Кинни показала ей, как открываются шкафы с материалами по внутренней безопасности.

Мисс Коплон все еще думала, что ее незаслуженно отстранили от части работы. Запись, сделанная ФБР 18 февраля, содержит разговор Джуди с Гарольдом Шапиро, которому она сказала, что ее отношения с Фоли ухудшились, так как он критиковал ее работу. «Не пойму только, из-за чего», — добавила она.

Джуди была расстроена настолько сильно, что интересовалась возможностью поступления на курсы журналистики в университете Колумбии. Но ей сказали, что не принимают новых слушателей в середине учебного года и что ей нужно будет подать заявление в сентябре.

Раз в три недели мисс Коплон обычно ездила на выходные в Нью-Йорк. Первый раз в 1949 году поехала домой 14 января. В то время она уже находилась под наблюдением ФБР, и за ней следили на протяжении всей поездки. Она приехала в Нью-Йорк в 5 часов вечера, но отправилась не домой, а в один из районов Бронкса. Она остановилась на углу Бродвея и 193-й улицы, через десять минут к ней подошел Губичев. Они зашли в ресторан «Де Люкс», где пообедали. За соседним столиком были агенты ФБР. Джуди выглядела спокойной, время от времени включала музыкальный автомат. По дороге из ресторана к станции метро на Восьмой авеню, по свидетельству агентов, следивших за ними, они о чем-то спорили, причем мисс Коплон часто повышала голос. Эта деталь встречи вызвала большой интерес на суде, потому что она говорила о чувстве, которое их связывало. Защита, основываясь на этом моменте, пыталась доказать, что их встреча была просто свиданием. Джуди и «Вэл», как она называла Губичева, вместе поехали на метро в центр города, и на остановке 125-й улицы русский выскочил из метро, когда двери уже закрывались, оторвавшись таким образом от следивших за ними людей.

Коплон и Губичев пользовались этим приемом во всех трех встречах, которые наблюдали агенты ФБР. Геде Мессинг, советский агент, описывает подобный прием в своей книге «Этот обман». Она назвала его «приемом аппаратчика» (сотрудник советской шпионской сети или аппарата):

«Человек, которого выследили, спокойно сидел в поезде до последнего момента и выпрыгивал тогда, когда поезд уже трогался, а двери закрывались. Суть метода в том, чтобы успокоить преследователей, дать им понять, что они все контролируют, а затем исчезнуть в самый неожиданный момент».

Коплон и Губичев часто пользовались этим приемом, когда ездили на городском транспорте. 18 февраля Джуди снова стояла на том же углу, ожидая своего русского. На этот раз она опоздала, потому что сломала застежку на туфле, выходя из поезда. Она села на другой поезд метро и решила подниматься на Бродвей на эскалаторе. Вечер был холодный, и кроме нее на эскалаторе было только трое агентов ФБР, одним из них была женщина.

Джуди не знала точной дороги на Бродвей и спросила одного из агентов. Он пробормотал что-то невразумительное. Она оказалась в тупике, развернулась и встретила еще двух агентов. На вопрос, как попасть на Бродвей, они ответили, что тоже заблудились. Джуди сказала, что опоздала на ужин в семь часов, и мужчина заметил, что она должна быть очень храброй девушкой, чтобы ходить одной в такое позднее время.

Губичев пришел на место встречи к назначенному времени и ушел, руководствуясь одним из правил шпиона: когда твой связной опаздывает, уйди и вернись через час. Джуди приехала к углу улицы, подождала пять минут и зашла в мастерскую, чтобы починить туфлю. Около восьми вечера пришел Губичев, он нервничал.