Хорошие. Плохие. Нормальные - Елена Колина

не нужна, мне 23 года, я сижу здесь взаперти одна, моя мама в опасности, я хочу другую жизнь, другую себя, хочу родиться в другой семье, хочу стать кем-то другим и добиться успеха, может быть, хочу ребенка, ничего хорошего в моей жизни не будет. …Может, лучше подхватить вирус и умереть, чтоб не мучиться?

На этой мысли я собралась заплакать, но не успела: зазвонил телефон. Звонили из фонда AdVita. Сказали, что мой донорский материал подошел одному из пациентов.

Сказали: «Вы подходите как донор одному из пациентов». Как это может быть?! Невероятно!

Пожалуй, у меня все-таки есть один секрет: я уже год сдаю кровь для фонда AdVita для детей и взрослых с онкологическими и гематологическими заболеваниями. Стала донором из эгоизма: все, что я делаю, ненастоящее, без меня везде можно обойтись, а сдать кровь — это что-то простое и понятное. Если сдам кровь для больного ребенка, значит, не совсем зря живу. Никто не знает, что я сдаю кровь, но такой скучный секрет нельзя зачесть за таинственную глубину.

В начале февраля я, как обычно, сдавала кровь и заодно сдала кровь на типирование для регистра доноров костного мозга. Спросила врача, можно ли мне быть донором костного мозга, если у меня ОКР в легкой форме? Врач сказала «симптомы ОКР есть у каждого второго», и я сдала кровь. После определения моего фенотипа меня внесут в регистр. Если мой фенотип совпадет с чьим-то, значит, у меня нашелся генетический близнец.

Я не придала никакого значения тому, что сдала кровь для регистра, сдала и забыла: потенциальный донор, скорей всего, никогда не станет донором. Совпадение может случиться через годы, а может никогда не случиться.

А тут — уже через два месяца?.. Так не бывает, это чья-то дрянная шутка.

Но это не была шутка! У меня действительно нашелся генетический близнец!

— По правилам вы можете передумать. Вы должны подумать и решить. Если решите, нужно будет сдать еще один подробный анализ для подтверждения соответствия.

По правилам я должна подумать, сдавать ли костный мозг?.. Я буду, конечно, я буду сдавать.

— Когда можно сдать анализ?.. — заторопилась я, чтобы не подумали, что я сомневаюсь.

Договорились на послезавтра. Я счастлива, не считая того, что немного боюсь. Хотя бояться нечего: послезавтра — это не прокалывать тазовую кость, это просто сдать кровь для подробного анализа. Только собралась плакать, что никому не нужна, как оказалось, что я могу спасти чью-то жизнь. Ура!

КРАСНАЯ ДЖЕЙН ОСТЕН

Цитата дня:

— Мисс Бейтс, я рекомендовал бы вам отведать яичко. От яйца всмятку не может быть большого вреда. Никто так не умеет сварить яйцо, как наш Сэрли, я никогда не предложил бы вам яйцо, сваренное не им… Да вы не бойтесь — видите, какие они мелкие, — одно маленькое яичко, это не беда.

«Эмма»

И люди понесли!

Все сидят дома, разбирают шкафы, выбрасывают ненужное. Приносят мне книги. Такое впечатление, что по Рубинштейна разнесся клич: «Эй, все сюда! В Довлатовском доме купят все, что вам не нужно, тащите!»

Мы не нуждаемся в книгах, мы нуждаемся в покупателях, но люди не имеют в виду, что я беру себе старые книги, которые им не нужны. Они имеют в виду, что я покупаю. Я стараюсь купить дешево, торгуюсь, как старуха-процентщица.

Вот что я купила сегодня (через окно, в перчатках): Некрасов цвета слоновой кости, Лесков зеленый, Лесков красный, Бунин четыре тома темно-зеленый, серый Ибсен четыре тома, черный Достоевский двенадцать томов (это уже третий черный Достоевский, но Достоевских много не бывает), зеленый Стендаль, синий Голсуорси, серый Драйзер, зеленый Шолохов!.. Гете голубой, серия ЖЗЛ, темно-зеленый Анатоль Франс, Ленин тридцать пять томов, красный с золотым обрезом, Всемирная литература (не полностью, там двести томов, а у меня всего восемьдесят восемь, некоторые повторяются), серый Мериме, черный Гофман, черный Хемингуэй, оранжевая «Библиотека пионера», Сталин коричневый (сомневалась, брать ли, решила — надо брать, потому что тогда что — и «Библиотеку пионера» не брать, и некоторые тома ЖЗЛ?), Чехов темно-вишневый, Беляев серый с картинками, Джером оранжевый, синий с золотом Гейне, голубой Макаренко, голубой Гончаров, Островский бордовый с золотом.

Днем принесли целую стопку старых словарей: русско-немецкий, русско-английский, английский технический словарь и маленький англо-русский словарик 1954 года в серой обложке, размером с ладонь. Большие словари найдут своих покупателей, а маленький словарик никогда не купят: весь форзац исписан именем «Клара». Клара, Клара, Клара, Клара. И на некоторых страницах тоже — Клара, Клара, Клара. Это очень трогательно: очевидно же, что влюбленный школьник или студент писал имя своей возлюбленной. Когда-то давно, в 1954 году или чуть позже, они вместе учились в школе или в институте, он был влюблен в Клару и много раз написал ее имя на словарике. Если бы я не купила словарик, его бы выкинули в ближайшую урну.

А вечером случилось фантастическое совпадение! Вечером (сегодня вечером, в тот же день, не через месяц или год) в лавку пришла дама лет восьмидесяти в черной маске (из платочка) и черных кружевных перчатках. И оказалось, что это она. Это она «Клара, Клара, Клара»!

Как я об этом узнала? Да очень просто: большие словари идеально ровно встали на полку, а к маленькому словарику нет подходящих по размеру, поэтому он остался лежать на прилавке. Лежал, такой серый, потрепанный. Дама зашла в лавку за «чем-нибудь для души». Я страшно опозорилась — посоветовала «Унесенные ветром» или «Мадам Бовари», но она посмотрела на меня презрительно, словно я предложила ей перечитать «Волк и семеро козлят». Дама — трудная покупательница, она читала всю русскую и иностранную классику. Я беспомощно шарила глазами по полкам, зная, что у меня ничего для нее нет, и вдруг — есть для нее книга! Лора Томпсон «Представьте шесть девочек», биографическая книга: шесть сестер из аристократического английского семейства — жена главного британского нациста, коммунистка, подруга Гитлера, герцогиня, садовод и писательница. Книга вышла два года назад, я на нее поменялась с Прелестной Анечкой: Анечка мне Лору Томпсон, а я ей «Поющие в терновнике». Это был удачный обмен: у Анечки есть книга, которую она любит и перечитывает, а у меня книга для дамы. Ей понравится, я точно знаю.

Дама заплатила за книгу и машинально взяла в руки словарик. Полистала и сказала «ах!..». Такое потрясение невозможно удержать в себе (ну, или дома ей некому рассказать), и она поделилась со мной. Она и