Маркитант Его Величества - Виталий Гладкий

Впрочем, башковитый Юрек быстро понял, почему компания пошла на такие большие расходы — теперь Младен Анастасиевич в точности знал, сколько солдат охраняют крепость. И не только количество простых янычар, но и число пушкарей (а значит, и орудий), так как их одежда имела некоторые отличия. А уж для кого эти сведения предназначались, можно было только гадать, хотя Юрек имел некоторые соображения на сей счёт, да помалкивал. А вчера он получил подтверждение своим догадкам из уст… самого Младена Анастасиевича!

Сербский купец редко сидел на одном месте. Он путешествовал не только по землям, подвластным Османской империи, но и по городам христианской Европы. Компания богатела, завязывались новые коммерческие связи, а надёжных людей, которые смыслят в торговых делах, не хватало. Поэтому Младен Анастасиевич не нагревал места, мотаясь, как заведённый. В Белграде, когда он отсутствовал, его заменял помощник, которого звали Горан Джокович; заместитель Младена постоянно был на рабочем месте в доме возле храма Святого Михаила, где находилось представительство компании.

Кроме сербов, коммерцией в городе занимались и евреи, которые имели в Белграде свою улицу, и держали в руках торговлю зерном. Жили они в огромном абхехаме (трёхэтажной постройке с бесчисленным множеством комнат, кухонь и подвалов), неподалёку от паромной переправы из Белграда в Тимишоар.

Но наиболее мощным купеческим сообществом, насчитывавшим около двухсот человек, считалась дубровницкая колония, расселившаяся по берегу Дуная. А ещё в Белграде занимались торговлей и ремёслами армяне, прекрасные ювелиры и золотых дел мастера, которые владели и банковским делом.

Собственно говоря, серьёзный разговор между Юреком и Младеном Анастасиевичем как раз и начался с дубровницой колонии.

— Нас начали теснить хорваты, выходцы из Дубровника, — озабоченно сказал сербский купец. — Торговать зерном им стало невыгодно из-за более оборотистых евреев, у которых хорошие связи в Истанбуле, и они организовали несколько мануфактур по производству тканей. Конечно, нашу компанию им не перебить, но такая конкуренция может принести нам убытки.

— Да, это скверно, — вяло согласился Кульчицкий.

Годы шли, пятилетний срок согласно договору, после которого он станет не просто свободным, а совершенно свободным, постепенно двигался в нужном направлении, и Юрека вполне устраивало его положение. Ему дали скромную комнатку в доме, принадлежащем «Восточной Торговой Компании», платили хоть и немного, но на еду и одежду хватало, и он чувствовал себя превосходно.

В принципе, он мог, наплевав на договорные обязательства, в любой момент покинуть Белград для того, чтобы добраться в родные края, но его останавливало отсутствие необходимого количества денег. Путешествовать с тощим кошельком — скверная затея. А тупо украсть деньги компании Юрек не мог — совесть не позволяла. К тому же он не сомневался, что по его следу пустят погоню, и скрыться от опытных ищеек Младена Анастасиевича он не сможет.

Конечно, Юрек кое-что скопил за счёт сделок, которые поручал ему провести Младен Анастасиевич. Кульчицкий умел торговаться; он не раз добрым словом вспоминал Александра Маврокордато, который, сам того не ведая, преподал ему несколько важных уроков ведения торговых дел. Но всё равно это были сущие гроши. На них своё дело не откроешь, а отправишься в дальнее путешествие, приедешь домой гол как сокол. И что ему тогда делать в родных Кульчицах Шляхотских? Гордиться своим происхождением и хлебать тюрю?[35]

— Но не об этом разговор, — продолжал серб. — С дубровницкой компанией мы как-нибудь управимся… Скажи мне, Ежи, не хочешь ли ты заработать много денег?

По приезде в Белград Юреку выписали документы, в которых он значился как Ежи Францишек Кульчицкий. Собственно говоря, Ежи — это имя Юрек по-польски. А Францишек — имя его отца.

Юрек насторожился. Ему не понравился ни вопрос (а кто ж не хочет?), ни заговорщицкий вид Младена Анастасиевича. Тут Кульчицкому сразу же пришёл на ум следующий вопрос: почему серб не стал разговаривать с ним в конторе, а повёл на берег Савы, подальше от людей?

— Деньги — это хорошо… — ответил он неопределённо.

— А большие деньги — ещё лучше, — в тон ему ответил серб.

И умолк, испытующе глядя на Юрека. Похоже, он колебался — довериться Кульчицкому или не стоит этого делать. Тогда Юрек решил ему помочь.

— Вы лучше скажите, что нужно делать, и я всё исполню в лучшем виде, — решительно сказал он, глядя прямо в глаза Младена Анастасиевича. — Не нужно ходить вокруг да около. Я вам многим обязан, а это значит, что вы можете мне довериться.

Серб облегчённо вздохнул и рассмеялся.

— Нет, всё-таки не зря я потратил деньги на выкуп, — сказал он весело. — Маврокордато, ещё тот жмот, содрал с меня неприлично много. Однако я не каюсь. За то время, что мы работаем вместе, ты много пользы принёс компании. Да вот только плачу я тебе мало. Не возражай, так оно и есть! Но если решишься на то, что я сейчас предложу, то со временем станешь весьма состоятельным человеком.

С этими словами Младен Анастасиевич достал из сумки, висевшей у пояса, кошелёк и сказал:

— Это аванс. Здесь десять дукатов. Выполнишь одну очень важную работу, получишь ещё столько же.

Двадцать дукатов! Юрека даже в пот бросило, хотя через его руки иногда проходили и более крупные суммы. Но те деньги были чужими, принадлежали компании, а эти могут быть его личными. У него даже рука дёрнулась, чтобы схватить кошелёк, однако здравый смысл, выработанный годами неволи, заставил Юрека сдержать свой порыв. С какой стати такая щедрость? Младен Анастасиевич, при всей его широкой натуре, не слыл транжирой. Если он решал вложить деньги в какое-нибудь дело, то только после длительных расчётов и размышлений. И наконец — почему такая таинственность? Похоже, что за эти весьма соблазнительные двадцать золотых Юрек может потерять не только свободу, но и голову...

— Хотелось бы знать, что собой представляет эта работа, — после некоторой заминки глухо сказал Юрек.

— Я могу сказать, — улыбнувшись, ответил серб. — И кстати, мне нравится твоя осторожность... — По окончании этой фразы улыбка сошла с его смуглого лица, и в глазах появился хищный блеск. — Но прежде хочу предупредить: если я всё выложу и ты не согласишься, мне придётся тебя убить. Так что решай — да или нет.

Под сердцем у Юрека вдруг образовалась льдинка, мысли в голове смешались, завертелись, пока не прорезалась одна, которая вонзилась в мозг как колючка акации: «Придётся согласиться. А куда денешься? Иначе после этого разговора мне долго не прожить. Теперь понятно, почему меня выкупили у Маврокордато, заплатив немалые деньги...»

— Да! — ответил он резко, с вызовом глядя на серба. — Я согласен!