Мария - королева интриг - Жюльетта Бенцони

— Не слишком, моя милая! Я собираюсь после полудня совершить поездку к обители кармелиток в Шайо.

— Это вовсе не повод одеваться так же, как они! Впрочем, чтобы не слишком их шокировать, я предлагаю серое атласное платье с юбками и прорезями из белого атласа. И жемчуг. Много жемчуга! Его блеск усиливает блеск королевы. Ну же! Живее!

Атмосфера совершенно переменилась. Анна вновь улыбалась, радуясь возвращению подруги, дамы вокруг нее непринужденно болтали, в то время как ловкие пальцы Марии трудились над прической. Она быстро причесала свою госпожу по собственному вкусу, с помощью шпилек уложив массу светлых волос в низкий шиньон, унизанный жемчужинами, и оставив несколько легких локонов вокруг лица.

— Вы, наверное, о многом хотите мне рассказать, Мария? — заметила королева, глядя на себя в зеркало.

— Да, мадам! Но я предпочла бы сделать это наедине.

— У нас еще будет время! Я больше не хочу расставаться с вами и дам распоряжение приготовить ваши прежние апартаменты…

— Под самой крышей? — вырвалось у Марии, безо всякого удовольствия вспоминавшей жалкую клетушку, которую выделил ей после смерти де Люина Людовик XIII и в которой она произвела на свет свою младшую дочь.

— Нет. Те, прежние, прямо над этой спальней, и мы вновь откроем маленькую лестницу!

— Разве она закрыта?

Юная королева одарила свою вновь обретенную старшую фрейлину одной из своих редких лучезарных улыбок, способных открыть даже самые закрытые сердца.

— Это был путь дружбы, Мария. Я не могла допустить, чтобы им пользовалась другая дама.

Тронутая этими словами, Мария оставила флакон ароматического масла, которым она собиралась сбрызнуть уже готовую прическу, чтобы, опустившись на одно колено, припасть губами к руке королевы с таким чувством, которое удивило даже ее саму. До сих пор испанка была для нее красивой дурочкой, невинной и покладистой, ограниченной жесткими условиями положения инфанты, более или менее запуганной мужем и весьма эгоистичной. Свидетельство подобной привязанности меняло ее планы на будущее: до сих пор Мария рассчитывала использовать Анну для того, чтобы отомстить обманувшему ее королю. Теперь же она дала себе слово если не сделать Анну счастливой, то по крайней мере принести ей хоть частичку счастья.

— Благодарю вас, мадам, — прошептала она. — Надеюсь, мне представится случай доказать Вашему Величеству, что хоть у меня и немало недостатков, неблагодарность и черствость не входят в их число.

В тот же вечер в сопровождении Элен с невыразимым ощущением триумфа она стала хозяйкой элегантных апартаментов, где ранее обитали неумеренные фантазмы и мечты Леоноры Галигай!

Последующие недели были весьма приятными. Веселый кружок подруг вновь собрался возле королевы: Антуанетта де Верней, чудесным образом выздоровевшая после своего столь своевременного недомогания, вновь заняла свой пост, как и юная Анжелика де Верней, вторая виновница несчастного случая в Большом зале, которую в конце года должны были выдать замуж за сына герцога д'Эпернона. Особое место занимала Луиза де Конти, новая золовка Марии, самая взрослая из всей компании — она была лет на двадцать старше остальных, — но не менее обворожительная. От нее Мария узнала, что королева никогда не отказывалась от нее, что бы сама Мария об этом ни думала, и никогда не переставала просить короля, чтобы он вернул ей старшую фрейлину. Вести с мест сражений поступали вполне удовлетворительные. Старый маршал Ледигьер (ему минуло восемьдесят!) получил шпагу коннетабля, которую смерть отняла у Люина, и носил ее с несравненно большим блеском. Бассомпьер, полковник швейцарской гвардии, был теперь маршалом Франции, а де Шеврез — Главным сокольничим. Герцог де Роан, глава мятежников-протестантов, только что капитулировал, и мирный договор, свидетельствующий об окончании войны с гугенотами, должен был быть вскоре подписан в Монпелье. Королева-мать, устав гоняться за сыном безо всякой надежды догнать его, отправилась на воды в Пуг.

Наконец пришло письмо, которого Анна Австрийская втайне ожидала: Людовик XIII звал к себе свою жену и свой двор, назначив местом встречи Лион, где должно было состояться бракосочетание мадемуазель де Верней. Будучи проездом в Пуге, кортеж дам должен был захватить с собой и Марию Медичи.

Отъезд готовили в лихорадке. На дворе стоял ноябрь, приближалась зима, но все еще держалась ясная погода.

Привыкшая к мадридскому климату и ледяным ветрам Сьерры-Невады, королева не боялась долгой дороги в это не лучшее время года, тем более что значительную часть пути предстояло проделать по воде. Мария предвкушала тысячи удовольствий. Во-первых, она увидит своего супруга, чьего пыла ей уже начинало недоставать. Кроме того, ей не терпелось наконец вновь предстать перед королем, которого она любила когда-то и который так жестоко с ней обошелся.

Новость, полученная прямо накануне отъезда, была в этом смысле не слишком обнадеживающей. Старая Монморанси, как и обещала, направила жалобу государю и его Совету. Оба рубанули сплеча: мадам де Монморанси теряла свое место почетной фрейлины, а мадам де Шеврез — место старшей фрейлины, которое отныне упразднялось. Подобное соломоново решение никого не удовлетворило. В особенности королеву, которая в глубине души не питала ненавистных чувств к матери красавца Монморанси и которую вовсе не радовала перспектива постоянно общаться с новой почетной фрейлиной, суровой и несговорчивой мадам де Лануа. Тем не менее Анна поспешила хоть как-то утешить Марию:

— Как бы то ни было, ваше место подле меня остается прежним, Мария. Вы были, есть и будете моим другом. К тому же, чтобы уменьшить вашу печаль, король настоял на том, чтобы назначить вашего супруга Первым дворянином палаты…

— Тысяча благодарностей государю, но кто утешит очаровательного герцога де Монморанси, столь привязанного к Вашему Величеству?

Анна Австрийская покраснела до корней волос.

— Какой вздор, моя милая! Молодой герцог…

— ..безумно в вас влюблен, мадам, и почти не скрывает этого.

— Французской королеве не пристало слушать подобные вещи, мадам, — оборвала ее мадам де Лануа. — Все подданные любят ее в равной степени, и лишь это имеет значение.

— Кому вы морочите голову? — со смехом воскликнула Мария. — К тому же нет никаких причин скрывать правду от Вашего Величества, особенно когда речь идет о столь совершенном дворянине, как мсье де Монморанси. Ему двадцать восемь лет, он красавец, и множество женщин сходят по нему с ума, но он всегда смотрит лишь на одну!

Видя, что собираются грозовые тучи, Анна Австрийская призвала фрейлин закончить на этом, однако в последующие дни Мария де Шеврез могла наблюдать, что королева с большей тщательностью занималась своим туалетом, и ее зеленые глаза сияли, когда гордая фигура молодого герцога склонялась перед ней в поклоне… От этих наблюдений до того, чтобы вообразить себе любовную связь, молодую женщину отделял всего лишь шаг, который она немедленно сделала. Было бы весьма забавно, если бы супруга Людовика XIII настолько прониклась к молодому дворянину, что сделала бы его своим любовником. И какую более сладостную месть могла бы Мария извлечь из этого, потворствуя этой романтической страсти?