Снежное видение. Большая книга рассказов и повестей о снежном человеке - Михаил Фоменко

долго, а время от времени даже отворачивался… Тем не менее, я видел, что йети был чем-то встревожен, и я негромко сказал, обращаясь в глубь палатки:

— Мистер йети, за вами пришли. Видимо, родственник…

Мой голос поверг пришедшего в изумление. Он заворчал и, неуклюже переваливаясь в снегу, отошел в сторону, не спуская с меня пронзительного взгляда, в котором мне чудились страх и угроза. Ветер бросил на нас снежные хлопья, и йети нервно мотнул головой. Я повторил этот жест. Теперь я чувствовал неуверенность йети, и он, как бы отступая, заунывно и протяжно крикнул. Я не знал, что его пугало и настораживало, но йети явно был напуган и не хотел оставаться рядом с палаткой. Я чувствовал жалость, смешанную, правда, и с облегчением, когда он неожиданно бросился бежать вверх по склону.

Не знаю, что его могло так встревожить… Влез в палатку и почувствовал, каким жаром несло от больного, сжавшегося в углу… Доживет ли он до утра?.. Я думал о нем, как о младшем брате, и вдруг в голову мне пришло — сколько же нам лет? Нам, всему человечеству?..

5

Геологи научились датировать летопись планеты, астрономы вычисляют возраст звезд, астрофизики знают возраст Вселенной. Но когда, где и как появились мы — люди? И что следует считать днем нашего рождения?.. На это ответить не так просто, ибо кого из наших предков можно назвать человеком — питекантропа, синантропа, австралопитека, неандертальца?..

Наука постепенно заполняет эволюционную лестницу, но не все находки ложатся в одну цепь, бывают странные звенья, выпадающие из этой цепи… Одну из таких находок сделал в Африке в 1959 году археолог Луис Лики, нашедший остатки человеческого предка, названного им зинд-жантропом. Находка интересная, но, казалось бы, не более… Однако, продолжая работы, Лики нашел череп другого существа, названного им «человеком умелым». И этот «умелый» по своему физическому типу был гораздо более близок к нам, чем зинджантроп. У него не было развитых надбровных дуг, низкого, скошенного назад лба и тяжелой верхней челюсти. А сенсационность находки заключалась в том, что «умелый» был старше зинджантро-па! То есть примитивные существа жили позднее, чем существа высокоразвитые!..

Единственное объяснение, думал я, может заключаться лишь в том, что эволюционная цепь не так прямолинейна, как многие предполагали. Скорее, это не цепь, а дерево, отдельные ветви которого могли отмирать. Не зря в антропологии возник даже термин — «тупиковая ветвь». Пример — неандерталец, потому что большинство ученых в наши дни отказывается считать неандертальца нашим ближайшим предком… И могли же, думал я, быть времена, когда одновременно обитали на планете существа, весьма разные по своему физическому развитию и уровню мышления… Как долго они двигались параллельными курсами, и не представителем ли такой отмирающей ветви является мой простуженный пленник, сумевший пережить неандертальцев и кроманьонцев и сейчас так трудно умирающий в тесной палатке своего далекого внука?..

6

Ветер завывал все сильнее, временами в щели вдувало снежную пыль. Близко к утру я расслышал сквозь шум ветра что-то вроде исполинского вздоха. Палатку встряхнуло, и откуда-то пришло и стало шириться тревожное странное шуршание. Своей непонятностью оно страшило больше, чем шум надвигающейся метели. Потом палатку приподняло, и из щелей хлынули на меня и на йети ледяные струи. Не мешкая, я вспорол ножом полотно палатки и вывалился прямо в мутную клокочущую воду. Налетевший вал накрыл меня с головой и отбросил прочь. В лунном свете я увидел, как фантастически медленно обваливаются со стен, окруживших озеро, ледяные искрящиеся козырьки. Они рушились в воду и поднимали перед собой белый вал, а потом вставали из черных пучин, как исполинские левиафаны, опутанные космами водорослей… Напрасно я бросался в воду, пытаясь пробиться к мысу, за который отшвырнуло палатку с запутавшимся в ней йети. Ледяная вода обжигала меня, сбивала с ног, и через несколько минут у меня хватило сил лишь на то, чтобы уйти от следующего вала. Выбравшись на берег, я, в который раз за последние сутки, почувствовал, что проиграл.

Тупое, холодное отчаяние овладело мной. С далекого склона низвергся камнепад, оставив огненную дорожку. Я даже не посмотрел на нее. Куртка обмерзала, я чувствовал, как схватываются коркой перчатки, брюки, ботинки. Если ты хочешь жить, сказал я себе, спускайся в долину. И смирись. С самого начала йети был слишком фантастическим подарком…

7

Масса Гималаев еще находилась в тени, но самые высокие вершины осветились солнцем и сияли в блистательном одиночестве. Не зря населяли их шерпы мстительными и злобными богами — было что-то угрожающее в их неземной красоте.

Когда солнце стало греть в полную силу, я разложил на камне одежду, дожидаясь, когда она чуть подсохнет… Огнистые капли медленно срывались с длинной, переливающейся радугами сосульки и с тонким звоном падали в снег. Разбиваясь, они вспыхивали оранжевым огнем и разлетались искрами…

Только в горах можно так быстро сменить пустыню на сад. Часа через два я уже шел в зарослях барбариса и рододендронов. Гирлянды ломоноса белыми звездами обвивали кусты. На этом уровне горы казались розоватыми от цветов, прячущихся между камнями и потоками. Ни один садовник не смог бы создать такого — чахлые кустики розовых и лиловых цветов перемежались крошечными холмиками изумрудного льда, кое-где проткнутого высокими стрелками ранних примул, а в неглубоких прогалинах, чистых от снега, поднимались крепкие стебли маков.

Хижина отшельника, как их называют в Непале — най-дана, в которой мы оставили с шерпом вещи, была где-то рядом, но отсутствие троп сбивало меня, и я вышел к ней неожиданно. Сквозь щель в каменной ограде я увидел на крохотном дворе самого найдана, погруженного в созерцание. Его длинные пальцы едва шевелились, перебирая четки. Он был стар и согбен, и, увидев его, я вдруг понял, что шерп не приходил сюда…

Дверь скрипнула. Найдан поднял голову, взглянул на меня и молча отправился в хижину, готовить чай. Я вытащил рюкзак, достал белье, свитер,