Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн

огромную территорию, и ее могущество росло по мере укрепления союза с Польшей. Московское княжество было сравнительно небольшим по площади, но прочным изнутри: власть князя укрепилась в ходе династической войны (1430–1440-е годы), в которой столкнулись сторонники престолонаследия по прямой и боковой линиям. Именно наследование по боковой линии традиционно практиковалось в русских землях. В Московском княжестве власть де-факто передавалась по прямой линии из-за превратностей рождения и эпидемий, но династическая война позволила закрепить эту практику, обеспечивавшую устойчивость центральной власти. Наследование по боковой линии привело бы к постоянной ротации элит – братья боролись бы между собой за титул великого князя. При передаче же власти от отца к сыну те семейства, которые входили в элиту, процветали на протяжении многих поколений. К середине XV века Москва обратила свой взгляд на оставшихся соперников из числа восточнославянских государств (в основном на Тверь и Новгород), по-прежнему стремясь добиться преимуществ в торговле на Балтике и Волге.

ЭКСПАНСИЯ МОСКВЫ С СЕРЕДИНЫ XV ВЕКА ПО 1580-Е ГОДЫ: НА ЗАПАД, К БАЛТИКЕ

В середине XV века энергичные московские князья (историки называют представителей этой династии Даниловичами, по имени ее основателя князя Даниила Александровича, скончавшегося в 1303 году), как и анатолийские Османы, добились господствующего положения, представляя собой группу вооруженных людей в поисках богатства и власти, и в середине XV века они стали претендовать на суверенный статус. В случае Османов основанием для имперских претензий стал захват Константинополя в 1453 году: они выставляли себя «новыми Константинами» и одновременно – правоверными защитниками ислама. У Даниловичей таким основанием была победа в династической войне, а кроме нее – сразу несколько различных по характеру событий. Одним из них стал отказ русских православных иерархов от унии с Ватиканом (договоренность, достигнутая на Ферраро-Флорентийском соборе 1438–1445 годов), другим – объявление независимости русской церкви от Константинополя (провозглашение автокефалии), сделавшее московских князей вождями мирового православия. Помимо этого, великий князь Иван III добился намного большей, чем раньше, известности за границей благодаря браку с Софьей Палеолог, племянницей последнего византийского императора, заключенному при посредничестве Святого Престола.

Карта 2. Европейская Россия около 1750 года. С карты, приведенной в книге: Chew A. An Atlas of Russian History: Eleven Centuries of Changing Borders, rev. edn. New Haven: Yale University Press, 1970. Maps 13, 15, 19. Печатается с разрешения Oxford University Press

Историки часто характеризуют экспансию Москвы за счет соседних восточнославянских княжеств не как строительство империи, а как невинное «собирание земель», отсчитывая начало создания «империи» с завоевания территорий, населенных неславянскими и неправославными народностями – Казанского и Астраханского ханств в 1550-е годы (карта 2). В этом они следуют русской националистической историографии, основывающейся на утверждениях, восходящих к XVI веку: московские великие князья будто бы возвращали свое династическое «наследство», и не более того. Эта хитроумная интерпретация требует принять как данность прямую преемственность между Киевской Русью и Москвой – в отношении как династии, так и суверенитета. При этом игнорируется тот факт, что элиты, княжеские династии, религия, культура и основы национальной мифологии, появившиеся в Киевской Руси, были унаследованы не только народами, позднее вошедшими в число русских, но также будущими украинцами и белорусами. Россия как политическое образование возникла с возвышением Москвы, и приобретение населенных восточными славянами территорий, продолжавшееся с XIV по XVI век, было не «собиранием», а завоеванием и территориальной экспансией.

Во второй половине XV века Василий II (1425–1462) и его сын Иван III (1462–1505) упорно и очень успешно улучшали позиции России на международных торговых путях, связывавших Балтику с Волгой. Там располагались княжества, образовавшиеся после распада Киевской Руси и долгое время являвшиеся небольшими региональными центрами. В некоторых (Рязань, Тверь, Ростов) была епископская кафедра и имелись богатые многовековые традиции летописания, позволявшие сохранять собственную историческую память; князья этих городов обладали суверенной властью и содержали небольшое конное войско. Для их покорения Москва применяла множество стратегий, в том числе заключение браков, подкуп, запугивание и, наконец, прямой захват. Это касалось Рязани (подчинена в 1456–1521 годах), Ярославля (1463), Ростова (1463, 1474) и особенно Твери (1485).

Вплотную интересуясь Балтикой, Москва все время противостояла Новгороду, который, в свою очередь, искал поддержки у Литвы. В 1453 году, желая покарать Новгород за его участие в антимосковском союзе во время династической войны, она заняла Белоозеро, важнейший торговый центр новгородцев, располагавшийся прямо к северу от Москвы. Так как Новгород оставался союзником Литвы, Москва в 1471 году подчинила его себе – не став, однако, завоевывать в непосредственном смысле слова – и установила контроль над новгородскими торговыми факториями: Вологдой (на северном торговом пути, который вел к Белоозеру) и Волоком Ламским (к западу от Москвы). В 1581 году Новгород вновь вступил в конфликт с Москвой. На этот раз он был захвачен вместе со всей прилегающей территорией; республиканские учреждения перестали существовать, власть перешла к назначаемому из Москвы воеводе. Для успокоения завоеванных областей победители прибегли к принудительному перемещению населения: сотни представителей знати, купцов, мелких землевладельцев были переселены в центр Московского государства, а бо́льшая часть земель новгородской элиты и значительная часть владений архиепископа и крупнейших монастырей подверглась конфискации. Используя новообразованный земельный фонд, московский князь перемещал на присоединенные территории своих слуг из центра и набирал местных жителей в дворянское конное войско; земли раздавались на правах условного держания (поместье).

Присоединение Новгорода с его владениями дало Москве плацдарм на Балтике, которую окружали динамично развивавшиеся страны. В это время североевропейская торговля претерпевала важнейшие изменения. Ганзейский союз в XV веке ослабевал по мере возвышения более сильных государств: Польско-Литовского, Нидерландов, Англии, Швеции. Торговля переместилась из Новгорода и близлежащего Пскова в порты Ливонии: Ревель (Таллинн), Дерпт (Тарту), Ругодив (Нарву) и Ригу. Иван III попытался извлечь свою долю выгоды из ливонской торговли, основав Ивангород (1492) неподалеку от Финского залива, напротив Нарвы, и закрыв ганзейскую контору в Новгороде (1494; контора не существовала затем в течение 20 лет) с изгнанием немецких торговцев, проживавших там в определенное время года. Ивангород так и не стал процветающим торговым центром, торговля вместе с купцами переместилась из Новгорода в шведский порт Выборг на Финском заливе и в ливонские города. Новгородская торговля оживилась лишь в следующем столетии; из этого города экспортировали такие товары, как лен, воск, пенька, сало, шкуры, мед и кожа.

Покорение Новгорода не принесло Москве богатства в виде мехов. Новгородский рынок мехов обрушился в XV столетии; причинами стали политическая нестабильность, упадок Ганзы, конец моды на беличий мех в Европе – между тем белка была единственным пушным животным, водившимся