Господин Президент, верните Ваню Найдёнова - Аркадий Макаров

– Есть! – по-военному сказал я. – Приказ не обсуждается! – и мы, довольные друг другом, обнявшись, подались на порядком обмелевшую реку.

Генерал, плюхнувшись с берега, объёмистым телом только расплескал воду…

Господи! Вот оно, детство-то наше, оказывается, никуда не ушло!

Ухнув с головой на самое дно, я в блаженстве ощутил холодные подводные струи, пока ещё не затянутого илом родничка. Дыхания хватило только на выкрик: «Хорошо-то как!»

– Ты крути, крути велосипед ногами, чтобы придонную воду поднять! Парное молоко! – недовольно проворчал генерал, накручивая в воде воображаемые педали.

– Чего мучиться? Нырни! – я снова опустился на дно.

– Я бы нырнул, да закон Архимеда не позволяет, – вынырнув, услышал жалобу бывшего товарища.

– Какой? Тело, погруженное в тело, теряет гибкость?

– Да, ну тебя! Ты всегда учился плохо! – он продолжал крутить «велосипед».

Пошатавшись по селу, в сумерках мы вышли к центральной площади, где несоразмерно маленький идол воздетой рукой пытался ухватить Бога за бороду.

Но, судя по всему, это ему не удалось. Возле его подножья, усиленный в сотни раз чудо-техникой, гремел африканский барабан, в ритмах которого извивался настоящий негр, гладкий до глянца. Полуобнажённый, играя вспотевшим антрацитовым телом, он так завёл местных жадных до зрелищ юных особ, что они, выкрикивая нечленораздельные звуки, тоже веселились по-своему.

– «Каждый веселится, как хочет» – говорил чёрт, садясь голой задницей на горячую сковороду, – ухмыльнулся я, видя неистовство сельских красавиц.

– Ну, это в тебе говорит косность. Зачерствел, брат, ты душой. Вспомни, как сам кренделя пёк на школьных вечерах. А?

– Ну, не так же!

Тем временем село погрузилось в ночь.

Чёрный бархат задрапировал окружающее пространство. Ни огонька! И только гигантским кострищем горели подмостки, на которых за большие деньги, выделенные администрацией села, громыхающим поездом, летящим в тар-таррары, бесновалась чумовая эстрада с полуголыми девицами и огромным и крутым, как языческий фаллос, негром в центре.

Праздник удался.

Мы спросили у местного жителя, почему в районном центре не горит электричество.

– Подстанция маломощная! – Мужик оказался дежурным электриком. – Вот они, киловатты горят! – указал он на огнище у памятника Ленину.

– Деньги горят! – со знанием дела поправил мужика мой генерал. – Пошли! – повернулся он ко мне, махнув рукой и на девиц, и на негра. – Нах хауз! Я тебя утром приду на автовокзал проводить.

В темноте мы, матерясь и чертыхаясь, побрели каждый своей дорогой. А дороги у нас все наизнанку. Нутром наружу. То бишь – выбоины и колдобины.

Утром спозаранку я уже на вокзале. Вокзал в конце села. Пока спешил, все кочки пересчитал. Надо ещё успеть взять билет до Тамбова, а там с пересадкой на град Воронеж, где я и обосновался с недавних пор.

Вон и генерал мой, хромая, издалека приветствует меня взмахом руки. Другую руку оттягивает пластиковая большая сумка.

– Ты чего хромаешь-то? Вчера вроде как лось на танцах резвился! – пошутил я над ним.

– Тебе всё шутки, а я вчера чуть ноги не поломал. В темноте палисадник у кого-то повалил. Коленка мозжит…

– А сумка тебе зачем?

– Это не мне, это тебе сумка. Гостинчик с Бондарей. Картошка молодая. Я сегодня чуть свет у бабки Шуры, пока она спала, ведро нахерачил. Тебе вот!

Я хотел было отказаться, да подумал, что нехорошо генерала обижать. Он старался. Заботился.

– Спасибо! – говорю. – А что, бабка Шура ещё не сгорела, я её ведь поджечь обещался?

– Дурак ты! Она бабка золотая. Я у неё каждое лето квартирую. Мои-то, – он так и не назвал своих мамок, – упокоились, я дом и продал. Девяностые голы. Нужда крайняя.

– Какая у тебя нужда? Генерал! На финансах сидишь. Небось, деньгами всю квартиру обклеил.

– Да в отставке я теперь. Пилить бюджет при уральском борове отказался, вот меня и попёрли из армии. Хорошо хоть квартиру под Москвой дали. У меня шесть человек детей и четверо внуков, а всех корми – генерал! Разве на пенсию проживёшь? Домик в Бондарях продал – купил машинёнку. «Газель» называется. Бегает пока! Разные продукты по ларькам развожу. Чего смеёшься? Думаешь, генералу деньги не нужны? Я вот в полевой форме выступать пришёл. Парадную моль проела. Только ордена да медали одни нетронутыми остались. Новую купить не могу. Бери картошку! Чего ты? Всю руку оттянула!

Рядом просигналил автобус. Надо прощаться… Обнялись… Скороспешно чмокнули, ткнувшись друг друга в щетину…

– Бабке Шуре привет! – крикнул я, обернувшись в дверях. – Не говори ей, что я дом поджечь собирался!

– Ладно, не скажу! – устало махнул рукой генерал и захромал по улице.