На берегах тумана. Книга 1. Посланник Бездонной Мглы - Федор Чешко

Нипочем Хону не удается убедить Раху, что глупости это – от его уговоров мать только ехидничать принимается. А отчего же тогда в Десяти Дворах девка-недоросток (ей два года еще терпеть до выбора) безо всякого мужика обрюхатела? Вот поглядишь: ребеночек получится розовый, кривоногий и со свистом в ушах. А круглорога, что у Руша со двора убрел да заплутал где-то, кто Кутю-корчмарю в стойло подсунул? Когда Руш клеймо свое признал, Куть только глазами захлопал да в затылке заскреб: ну просто ума, говорит, не приложу, как твоя скотина в моем хлеву очутилась! Свистоух подстроил – некому больше.

Может, и впрямь водится такое в хижинах? Леф, правда, уже и засады ночами пытался устраивать, и разные западни ладил, но без толку: одни древогрызы попадаются, да однажды мать, некстати поднявшаяся затемно, вступила в хитроумную ловушку-щемилку (ох же и взбучка потом была!) – вот и вся добыча. Значит, нет никаких Свистоухов? Или они просто умные очень да осторожные, Свистоухи эти?

Размышления настолько увлекли Лефа, что он забыл обо всем. Так и сидел, сгорбившись, теребя то уши, то нос. Нурд глянул на него раз, глянул другой и, не выдержав, спросил осторожно:

– Ты не захворал ли? Чего нахохлился, ровно пичуга под дождем?

Хон, повадки сына знавший, естественно, куда как лучше, дернул Витязя за полу: «Не трожь его, пусть». Но было уже поздно. Нурд и сам уразумел, что совершил глупость, когда воспрянувший Леф засыпал его градом вопросов. И если бы только о Свистоухах, это бы еще полбеды…

А как из стервятников делают шлемы и прочее, если убить их совсем невозможно? А почему вьючное называют вьючным, а не тележным? А можно сделать такое, как лучок от виолы, только побольше, и метать из него гирьки и копья? А бешеных пробовали пугать грибами? А для чего?.. А куда?.. А если?..

Раха пыталась когда-то пристыдить Лефа количеством вопросов, которые он умудряется выдумывать за день, но вскоре плюнула, поскольку не умела считать далее трех десятков. Гуфа же всячески поощряла подобные его приставания и ругала приемных родителей, если те отказывались отвечать. Она говорила, будто Незнающие потому и остаются навсегда недоумками, что Мгла лишила их любопытства. Лефа же, к счастью (это, впрочем, с чьего перелаза глядеть), Бездонная любопытством не обделила. Похоже, даже лишку дала. И теперь он торопливо наверстывал упущенное за день, в который приключилось всякого поболее, чем за все предыдущие, взятые вместе.

Хон попробовал прицыкнуть на свое чадо, но Витязь вступился. Все равно ведь сон не идет, так почему бы не потолковать с парнишкой?

Вопреки ожиданиям столяра, занятие это оказалось не таким уж долгим и сложным. Леф слушал на удивление хорошо, почти не перебивал. Верно, из-за того, что Нурд умел рассказывать не хуже Гуфы – ясно и просто, не впадая ни в многословие, ни в малопонятную краткость.

Как убивают стервятников? А никак. Незачем их убивать. Всякой твари свой срок назначен: поживет-поживет, да сама собой и подохнет. А уж дохлых охотники выискивают. Вот, к примеру, Торк большой умелец по этой части. Когда проснется, сам и расскажет. А что до вьючных, то название это старинное, еще со времен Бескрайнего Мира. Пращуры их в телеги не запрягали, да и сами телеги были тогда другие – небольшие совсем, с высокими, бронзой выложенными бортами. На таких телегах прадеды сражались. Как? О том лучше бы Гуфу порасспросить. Про древние времена ей много больше моего ведомо. Телеги у прежних людей возили другие звери. Против вьючных они, как Ларда против родительницы своей: выше, стройнее и приятнее глазу. И проворнее. Но все они околели в те дни, которые не наступили. И теперь приходится запрягать в телеги вьючных – больше ведь некого! А еще пришлось выдумать такие телеги, в которых можно возить людей и всякие вещи. Почему? Телегу с дровами везет одно вьючное, а чтобы те же дрова перевезти вьюками, надобно либо одну скотину гонять много раз, либо один раз много скотины. А ведь Мир стал тесен, пастбищ мало, и они не могут кормить большие стада. Что? Да, в ненаступившие дни передохло множество разной живности. Почему? Этого не знает никто.

О чем ты еще хотел узнать? Ах да – оружие как лучок… Было такое, было. Но нынче его делать не из чего. Многие пытались, и отец твой тоже пытался – не выходит. Зверей, из рогов которых это делали прежде, больше нет, а дерево тут не годится: то, что сумел сделать Хон, мечет ближе и слабее пращи. А если Хону не удалось смастерить, значит, никому не удастся…

Столяр ухмыльнулся, прикрывая рот ладонью. Сильнее лестных слов Витязя радовало его, что вроде понравился Леф Нурду. Хорошо это, ежели у сына такие друзья-покровители будут: Витязь и Гуфа-ведунья. Вот только не удумал бы Нурд к себе на выучку его сманывать… Упаси, Бездонная, от подобной напасти, охрани, помилуй! В страхе от внезапного своего подозрения Хон совсем уже собрался нащипать из груди волосков да молиться Мгле, но застеснялся чужих любопытных глаз. Ладно, моление – это и завтра не поздно будет. А может, напрасен его испуг? С чего бы это Нурду желать Лефу зла? Вроде как не с чего. Но все же при случае надо будет перемолвиться с Гуфой.

* * *

Когда ночь перевалила за середину, объявились наконец долгожданные послушники – Фасо и с ним еще двое. Снова началась суета, снова пришлось вставать, помогать втаскивать на телегу мертвые туши бешеных, при свете вонючих факелов рыть яму, достаточно глубокую и обширную, чтобы могла она уместить в себе погибших. Послушники торопились сами и понукали прочих: обряд похорон не короток, и путь до заимки тоже требует изрядного времени, а рассвет ждать не станет. Хон растолкал спящих (всех, даже Торка), но тут же оказалось, что сделал это он зря, поскольку носящим серое хватило ума привезти только две лопаты – даже Фасо оказалось нечем копать. Он, впрочем, и не собирался, только метался между телегой и ямой да взывал к остальным, чтоб не слонялись бездельно. Пришлось учинять могилу в обширном Хиковом погребе – иначе бы не успеть.

Все это время Леф старался держаться подальше от старшего из послушников. Нет-нет, он не боялся, поскольку твердо верилось, что при Хоне и Нурде тот не решится причинить зло. Просто очень уж не хотелось снова встретиться взглядом с маленькими шустрыми глазками Фасо. Плохие у него глаза, нечестные.

Обустроили могилу; вдоволь напелись-набормотались над ней носящие серое, тупо отстучали земляные комья по неживым телам. Все. Не будут больше Сырую Луговину звать Шестью Горбами. Быть отныне посреди нее одному горбу, могиле братьев-людей, которых Бездонная покарала за провинности остальных. Уже тронулась с места скрипучая телега послушников, как вдруг ковырявшийся в наваленных на нее проклятых вещах Фасо выпрямился и властно бросил вознице:

– Стой.

И – все так же властно – потянувшимся было к костру людям:

– Подойдите.

Подошли. Стояли, глядя, как Фасо неспешно слазит на землю, как выпрямляется, поднимает над головой чадное пламя факела. Потом он сказал:

– Бешеных – трое. Голубых клинков – два. Почему?

Помолчал, дожидаясь ответа. Пояснил сам:

– Кто-то спрятал третий клинок. Кто?