Женское оружие - Елена Кузнецова

Обрадованные сестренки чмокнули ее — одна в щеку, другая чуть не в ухо, и убежали, продолжая что-то возбужденно щебетать про необыкновенных кукол и их наряды.

«Вот проныры, уже знают, где тут что есть! И не путаются ведь, вон как уверенно поскакали. Ну да ладно, Листвяна твердо сказала, что их здесь никто не обидит — после решения главы рода. Пусть играют. Наряды, наряды… Вытащить мне, что ли, из телеги какое-нибудь рукоделие да заняться, пока время есть? Там много чего переделывать придется, будут еще девчонкам лоскуты для кукол…»

Не успела, однако, Аринка дойти до телеги, как ее окликнул Илья. Он стоял в воротах лисовиновской усадьбы рядом с женой Ульяной — невысокой полноватой женщиной, которую она уже видела сегодня в церкви и еще там разглядела внимательно. Илья и сам ей понравился, и жена его была какой-то… основательной, что ли, надежной. Веяло от нее домашним уютом и теплом, хоть и заметно было, что жизнь бабоньке давалась нелегко: не старая еще, но лицо покрыто густой сетью морщин, на руках жилы выделяются — следы тяжелой работы, да и одежда не то чтобы небогатая, а совсем простая.

«Странно, Илья-то у Михаила обозный старшина — не последний человек. Но, видно, достаток в семье недавно появился, и Ульяна к нему еще привыкнуть не успела. Рубаха хоть и старая, но чистая… а платок новый, недавно куплен. И привески на груди тоже новые, да еще и христианские, с образками… Может, муж только вчера привез?»

На круглом добродушном лице жены обозного старшины сейчас откровенно читались неуверенность и смущение. Она оглядывалась вокруг, как будто впервые здесь оказалась, нервно теребила в руках концы нового платка и заметно жалась к мужу, который и сам-то не слишком свободно чувствовал себя на лисовиновском подворье.

«Значит, не только со мной — со всеми грозен сотник, раз даже ближние перед ним трепещут. Ладно Ульяна, но сам-то Илья крестным братом Михайле доводится, а как будто робеет. У батюшки-то на дворе и односельчане себя так не держали, а уж тем более те, кто своими считался».

— Ну что, Арина Игнатовна, говорят, поздравить тебя можно? Все Ратное от слухов бурлит: сотник Корней чужачку в род, почитай, принял.

Аринка, однако, ответила на шутливую подначку Ильи неожиданно серьезно:

— Да нет, дядька Илья, не принял, просто дал понять, что препятствий чинить не будет, а уж как оно дальше сложится — от меня самой зависит. Покажу себя достойной, тогда и о приеме в род разговор можно будет заводить. Только вот…

— Что — только? — не замедлил с вопросом старшина обозников.

— Понимаешь, дядька Илья, сомнение меня берет. Слов нет, быть принятой в род Лисовинов — честь немалая, но не хочу я, чтобы девчонки и про свой род, про родителей наших забывали! Вот и ломаю голову, как тут быть.

— А что тут думать? — удивилась молчавшая до сих пор Ульяна. — Испокон веков бабы из рода в род переходят, чего ж тут такого-то?

— Ну если только за этим дело стало, — понимающе усмехнулся Илья. — Да, а чего это ты одна по двору бродишь? Сестренки-то твои куда делись?

— К Ельке побежали — кукол каких-то смотреть.

— На них уж все село насмотрелось, — засмеялась Ульяна. — Ну да они того стоят: их Михайла измыслил да сам же и сделал: деревянные, внутри пустые, друг в друга вкладываются — ну прям семья целая. Сейчас похожие, попроще только, у нас в лавке стоят.

— В какой лавке?

— Так у нас недавно туровский купец Никифор, Михайле нашему родной дядька, лавку завел, его приказчик здесь распоряжается, — с гордостью, как будто лавка была его собственная, ответствовал Илья. — У нас хоть и не город, но все ж таки и не дыра глухая.

Ульяна дернула мужа за рукав рубахи, он на мгновение сбился, нахмурился, но потом кивнул жене:

— Да помню я, помню все… Арина, баба моя совсем меня извела: скажи ей да скажи, чем это таким козочки ваши, что я вчера на подворье привел, от всех прочих отличаются, да как за ними ухаживать, да чем кормить. Расскажи ты ей, Христа ради, а то ведь я сам от таких расспросов козлом заблею.

— Да уж, козы у нас редкие. Батюшка самолично их откуда-то издалека привез, сказывал, еле сговорил хозяина продать ему такое диво. Не будут они вам в тягость-то? Уход за ними особый и не требуется, да и ненадолго это — всего на несколько дней только, пока на новом месте не устроимся.

— Да что ты, какая там тягость. Я о другом думала — у нас в Ратном таких никогда не было, не загубить бы ненароком.

— Ладно, бабоньки, вы тут и без меня языки почешете, а мне недосуг — Корней поговорить о чем-то со мной хотел за обедом, а то уж ехать скоро, — с важным видом заявил Илья и скрылся за дверью избы.

«Ульяна-то вслед ему глядит хоть и с улыбкой, но видно же, что гордится мужем. Видать, есть за что. А про коз-то она, похоже, для начала разговора просто спросила — Илья еще в дороге присматривался, как дед Семен с ними управляется. Ну так знакомство с Ульяной и мне не вредно совсем, да и по сердцу оно. Сразу чувствуется — она баба разумная и тоже в крепость переезжает, соседями там будем…»

— Не покажешь мне, где у вас лавка-то? — Аринка обернулась к Ульяне. — Посмотреть хочется. У нас в селе не было; батюшка, ежели кому что надобно, привозил из города по заказу, да коробейники захаживали.

— Так и у нас раньше не было. Сотник устроил! — с явной гордостью похвалилась Ульяна. — Теперь не хуже чем в Турове — завсегда надобное купить можно. Я вот собиралась зайти сегодня — соли прикупить перед переездом да еще кое-что по мелочи. Из крепости-то не наездишься, а все с собой туда тоже не перевезешь — здесь у нас холопы остаются за хозяйством присматривать, пока урожай не убрали.

— Я тоже, может, чего пригляжу в хозяйство, собирались-то впопыхах, — оживилась Аринка.

— А что ж? Пойдем, конечно! — Видно было, что тут, на лисовиновском подворье, Ульяна чувствовала себя немного не в своей тарелке, ну и показать Ратное приезжей, о которой все село гудело, ей было лестно: то-то сплетницы обзавидуются.

Перед тем как уйти, Аринка остановила пробегавшую мимо холопку:

— Передай ключнице, что я с Ульяной в лавку схожу, вернусь скоро. Пусть сестренки мои не тревожатся, если что…

Девка только кивнула, а обе женщины вышли за ворота и не торопясь пошли по улице, продолжая вроде бы пустой, ни к чему не обязывающий разговор, после которого, однако, многие становятся подругами на всю жизнь.

— Так что там ты про кукол начала рассказывать?

— Ну как же: как сделал их Михайла да подарил Ельке, она с ними, почитай, и не расстается: постоянно возится, спать, говорят, с ними ложится, разве что в бане их не моет, боится — краска облезет.

— И что тут такого? Все девчонки с куклами играют, мои сестренки тоже…

— Э нет, тут другое дело — куколки-то те семью изображают, специально так сделаны, от старшей до самой маленькой. А Елька с теми куклами не расстается… Бабы-то как приметили это, так у колодца языками и заработали: понятно же, что неспроста это — детская душа чистая, безгрешная, вдруг да наворожит она в семью еще младенцев.