Разговор о любви - Глория Эванс

– Представляю, что ты пережил, прочитав все это!

– Вот именно. Я мгновенно понял, что Дейв не мой отец, сказал об этом маме… Потом занялся поиском координат человека, имя которого узнал от нее…

Еще несколько минут назад Тим не верил, что сможет рассказать ей почти все, ведь история собственного происхождения и в его голове еще не уложилась окончательно. Но произнести последние слова удалось ему с необыкновенной легкостью, и он сразу же почувствовал себя так, будто разделался с какой-то сложной задачей, решение которой множество раз откладывал на потом.

– Я счастлив, что познакомился со своим настоящим отцом, – добавил он, ощущая значительный эмоциональный подъем. – Это мужчина с добрым сердцем, железной волей и массой увлечений. До тридцати шести лет в нем жила твердая уверенность, что он не создан для семейной жизни, но в один прекрасный день ему повстречалась женщина, которая с первого мгновения их знакомства завладела его сердцем. Они женаты и, по-моему, вполне счастливы вместе.

В темноте он не мог видеть лица Джоанны, но догадался по интонации, с которой она заговорила, что на ее губах улыбка.

– У меня создалось такое впечатление, что твой настоящий отец – очень интересный человек. Я тоже рада, что ты нашел его. Было бы просто здорово, если бы однажды ты меня с ним познакомил.

Ее последняя фраза врезалась Тиму в сердце острым клинком. Сознание вины, усыпленное радостью понимания Джоанной его ситуации, всколыхнулось в нем с особой болью. Ему нестерпимо захотелось сейчас же рассказать ей всю правду, но он не мог этого сделать, поскольку пообещал отцу не говорить об их родстве ни единому человеку из «Свитиз».

Джоанна, почувствовав его напряжение, придвинулась к нему и положила свою маленькую мягкую ладонь на его руку. Он закрыл глаза и крепко сжал ее кисть.

Я чуть не предал отца, заморочил голову этой чудесной, чуткой женщине, осложнил ситуацию настолько, что теперь не знаю, как из нее выпутываться! – подумал он, приходя в еще большее смятение. Я не должен был соглашаться ехать на Рождество к ее родственникам и уж тем более не имел права являться сюда! Она ясно объяснила мне, что не желает со мной связываться, а я продолжал играть с огнем. Какой же я кретин! Слабовольный кретин!

Джоанна аккуратно высвободила свою руку из его ладони и нежно погладила его по лицу, по шее.

Возбуждение, остывшее в нем за время беседы, вновь вспыхнуло ярким пламенем, и он стиснул зубы, полный решимости противостоять ему.

– Джоанна… – прошептал он с чувством. – Прости меня, пожалуйста, за то, что я так нагло сюда явился! Мне следовало прежде спросить у тебя, хочешь ли ты этого. И я знаю, ты ответила бы «нет». Ты действительно доходчиво объяснила мне, что не желаешь со мной сближаться, а я как упрямый осел поступил по-своему.

– Извинение принимается, – ответила Джоанна с каким-то особенным, простительным дружелюбием.

Тим вздохнул.

– Завтра с утра, если не повалит снег, я уеду отсюда, обещаю.

Рука Джоанны замерла на его щеке.

– Ты не сможешь уехать… – пробормотала она с нескрываемым разочарованием.

– А разве не ты отчитывала меня вчера, когда я здесь нарисовался? – спросил Тим, пытаясь облечь свой вопрос в форму шутки.

– Я, но это было вчера, – торопливо проговорила Джоанна. К какому-то из соседних коттеджей подъехала машина, и свет фар, проникший в их спальню сквозь окно, на несколько мгновений осветил ее милое расстроенное лицо. – Теперь все по-другому.

– По-другому? Нет, дорогая моя, все точно так же. Ты опять вынуждена спать в одной комнате с человеком, с которым не хочешь сближаться, – напомнил Тим.

Джоанна порывистым движением придвинулась к нему ближе. Ее теплая рука скользнула вниз и остановилась на уровне его сердца. Он на миг замер от смешанного чувства радости и горя.

– В данный момент я почему-то не помню ничего из того, что говорила тебе вчера, – прошептала Джоанна и Тим почувствовал на своей щеке ее сладкое горячее дыхание.

Его душа безмолвным воплем воззвала к разуму, моля его тоже обо всем забыть, но разум был неумолим. В нем многократно повторяющимся эхом все еще звучали слова Джоанны: «Было бы просто здорово, если б однажды ты меня с ним познакомил».

– А я помню все, что ты мне говорила, – скрепя сердце произнес Тим. – Ты…

– Тсс! – Джоанна прижала палец к его рту, прерывая его на полуслове. – На сегодня довольно разговоров.

– Но… – попытался сопротивляться Тим.

В считанные доли секунды Джоанна забралась ему на грудь. Ее стройные крепкие ноги плотно обхватили его бока, она прижавшись к нему всем телом, обвила его шею тонкими изящными руками и прильнула к его рту своими медовыми губами.

Последовавший поцелуй – сначала робкий, потом все более и более горячий и смелый, – на некоторое время лишил его способности дышать, подарил ему ни с чем не сравнимое блаженство, во сто крат усилил его страсть. Но он продолжал напряженно думать о том, что эта женщина достойна гораздо большего, чем то, что он может ей дать, чем просто связь с мужчиной, не способным быть с ней полностью откровенным и утаивающим от нее нечто очень и очень важное.

Он заглушил в себе стон и сжал пальцы в крепкие кулаки, едва удерживаясь от соблазна обнять ее, обласкать каждый сантиметр ее великолепного тела.

Джоанна поцеловала его в губы – непродолжительно и несмело – и медленно отстранилась. Она чувствовала, что с ним творится что-то странное: он не прикасался к ней руками и отвечал на ее поцелуи подозрительно сдержанно.

Может, ему уже не хочется заниматься со мной любовью? – ощущая себя униженной и растерянной, подумала она. Или я в чем-то неправильно его поняла?

– Тим, – произнесла она, старательно маскируя свою боль. – Что-то не так?

– Нет-нет, что ты! – торопливо проговорил он, поднимая руку и проводя пальцем по ее щеке. – Ты божественна, моя принцесса!

– Но… – Джоанна на минуту замолчала и все же договорила начатую фразу: утаивать от собеседника свои истинные мысли и чувства было не в ее характере. – Но ты ведешь себя так, будто не хочешь меня…

– Не хочу тебя? Ты шутишь, милая моя! – Тим нервно усмехнулся. – Если я зажгу свет, ты увидишь, что я сгораю от желания.

Джоанна покраснела, почувствовав вдруг острое любопытство. Несмотря на свой стыд, она медленно повернулась, коснулась ладонью его живота и провела ею вниз, проверяя, насколько сильно возбужден ее партнер.

– Но тогда… Зачем сдерживать себя?

– Ты не поймешь…

– Попробуй объяснить.

– Видишь ли, – начал было Тим, опять ощущая себя приближающимся к капкану зверем. – Черт возьми! Джоанна! Пойми, я всерьез тобой увлекся и боюсь…

Он не договорил, но Джоанна и не нуждалась в этом. Признание, которое, как ей показалось, вырвалось у него невольно, разлилось по ее душе магическим зельем. Она расплылась в улыбке, опять наклонилась, прижалась своей мягкой, покрытой тонкой тканью ночной сорочки грудью к его груди и прикоснулась ртом к его губам.